Владимир Полушин - Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта

Поэт не мог не побывать на ступенях церкви Сан-Миньято Альменте, откуда на Флоренцию любил смотреть сам великий Данте Алигьери! Гумилёв знал, что Данте был изгнан из Флоренции в 1302 году после недолгого пребывания на посту приора. Причина была в политической борьбе — поэт принадлежал к партии «белых», а победили «черные» (гвельфы). После этого, отправившись в изгнание в Равенну, Данте написал свою бессмертную «Божественную комедию».

Возможно, Николай Степанович и Анна Андреевна бродили в палаццо Питти, где раскинулись сады Боболи, которые считаются до сих пор одними из красивейших в Италии. Именно здесь любили гулять супруги Достоевские, когда приезжали в Италию на отдых. Неподалеку от палаццо Питти Достоевские снимали квартиру, где Федор Михайлович в 1868 году начал работать над романом «Идиот».

Во Флоренции долгие годы жил английский поэт Роберт Браунинг (1812–1889) со своей женой поэтессой Елизаветой Баррет. Он был поклонником Франциска Ассизского и Данте. Может быть, во Флоренции Гумилёв и нашел следы творчества Браунинга. Ведь уже в 1914 году он опубликовал в журнале «Северные записки» (мартовский номер) свой перевод известной драматической поэмы англичанина «Пиппа проходит». В драме Роберта Браунинга мелькают города Италии — Рим, Венеция.

О Флоренции писал учитель Гумилёва Брюсов, правда, Валерий Яковлевич предпочитал Флоренцию Джованни Боккаччо (1313–1375), автора знаменитого «Декамерона». Свое стихотворение он так и озаглавил — «Флоренция Декамерона». В последней строке он вспоминает и возлюбленную Данте: «И сладостно мне имя Беатриче» [37] Гумилёв посвятил Беатриче целый цикл стихотворений. . Брюсов грустит о средневековой легендарной Италии, современная кажется ему лживой.

Брюсов не любил современную Италию, но она ему была понятна. Он скорее жалел о ее утраченном величии.

В своих воспоминаниях Валерий Яковлевич писал: «Когда мне случилось быть в Италии первый раз (1903 г.), мое исключительное внимание привлекла эпоха Возрождения. В музеях я преимущественно искал скульптуры и картины художников Ренессанса; бродя по городам, любовался дворцами и храмами XV–XVI веков. Младенчески-ясный Беато Анджелико, лукавый Тинторетто, мирный Беллини, беспощадный Леонардо и, несмотря на все возражения, непобедимо-прекрасный Рафаэль — владели моим воображением. Тогда вся Италия представлялась мне, как „святые дни Беллини“. Во вторую поездку в Италию (1909 г.), напротив, меня увлек античный мир. В Риме и в Неаполе я неизменно обращался к остаткам классической древности: долгие часы всматривался я в мраморные портреты императоров, стараясь угадать душу этих восторжествовавших над временем лиц: на Римском форуме и в подземельях Палатинских дворцов я явно ощущал веянье давно исчезнувшей жизни…»

Теперь вернусь к Александру Александровичу Блоку, который видел Флоренцию сквозь смердящий запах трупов и в письме к матери 25–26 мая (нового стиля) 1909 года с осуждением писал, что Флоренция «себя предала европейской гнили, стала трескучим городом и изуродовала почти все свои дома и улицы». Блок признавался в письме к Валерию Яковлевичу из Флоренции, что он вспоминает его стихи. По всей видимости, итальянские стихи Брюсова и Блока вспоминал и Гумилёв. Многие его стихи полемизируют с блоковскими. О чем пишет Блок в первом же стихотворении цикла «Флоренция»?

Правда, в других стихотворениях этого цикла он смягчит свои образы и назовет ее «ирис нежный…». Но и в последнем, заключительном стихотворении цикла, написанном в августе 1909 года, он говорит:

Флоренция Блока — Иуда, изменница: «Гнилой морщиной гробовою / Искажены твои черты!»; «Гнусавой мессы стон протяжный / И трупный запах роз в церквах…» — как он писал в том же стихотворении.

Неистовому доминиканскому монаху, яростному проповеднику и общественному деятелю Флоренции Джироламо Савонароле (1452–1498) на короткое время удалось стать повелителем Флоренции — в период изгнания Петра Медичи и восстановления там республиканского правления (синьории). В этом Савонарола, настоятель монастыря Сан-Марко, сыграл лидирующую роль, обвиняя двор Медичи в разложении и пытаясь исправить общественные нравы путем сожжения на кострах книг и произведений искусства «нескромного» содержания. Молва приписывала Савонароле и сожжение известной картины Леонардо да Винчи «Леда», где Зевс-Лебедь овладевал Ледой. На самом деле картину приказал уничтожить французский король Людовик XIV, посчитав ее слишком «соблазнительной». Савонарола у Блока — «святой монах», которого сожгли. О Леонардо да Винчи он пишет отстраненно, что тот изведал во Флоренции «сумрак», а о Фра Беато Блок равнодушно написал, что тому здесь «снился синий сон!» и все.

Судя по всему, Гумилёва не оставили равнодушным эти строки Блока. Он должен был ему ответить, и он ответил, и даже не одним стихотворением. Прежде всего для монархиста Гумилёва республиканец Савонарола, противник Медичи, обличитель папства, не был святым, он был возмутителем спокойствия и родителем беспорядков, чего поэт не мог принять. Правда, Гумилёв написал свою «Флоренцию» уже по воспоминаниям в марте 1913 года, но это был ответ Блоку по всем правилам, о чем в свое время писали многие критики:

А что же запомнила о Флоренции Анна Андреевна? «Во Флоренции видела, как рабочие наклеивали на стены первомайские прокламации, а полицейские их срывали. Впечатление от итальянской живописи было так огромно, что помню ее как во сне». Тем не менее в стихах ее эта восторженность отражения не нашла. Во Флоренции она написала три лирических стихотворения. Два из них созданы как бы под покровом какой-то смертельной истомы. Она ждет ребенка, и в то же время взгляд ее устремлен в царство Аида, в дом, где витает тень самоубийцы: