Алексей Гусев - Юность, опаленная войной

К осени, почти у самой двери, местный мастер соорудил кирпичную печку-времянку.

На самом видном месте в доме висели портрет В. И. Ленина и политическая карта мира, с которыми Илларион Нестерович при переездах никогда не расставался.

Анна Андреевна стала работать в березнанском колхозе «Активист». Иллариона Нестеровича неделями не было в деревне. Вместе с работниками городокского районного комитета партии он постоянно был в разъездах, участвуя в проведении коллективизации среди крестьян.

За домашними хлопотами, работой быстро пробежало лето. Наступило долгожданное для Нины 1 сентября 1932 года… Стояло теплое и солнечное утро. Нина проснулась рано. Быстро умылась, причесалась. В новую школьную сумку, купленную отцом еще летом в городе Витебске, она бережно сложила новые тетради, букварь, ручку с пером, остро заточенные цветные карандаши.

— А это тебе с собой в школу. Кушать будешь на переменке, когда проголодаешься, — заботливо наказывала Анна Андреевна, передавая дочери бутылку молока и завернутый кусок ржаного хлеба.

После завтрака Анна Андреевна надела Нине новенькое ситцевое платьице. Придирчиво оглядывая дочь, она несколько раз заставляла ее поворачиваться, разглаживая и поправляя на ее худеньком тельце платьице.

— Ну, Нинок, успешной тебе учебы, хорошей памяти, здоровья, — ласково сказала Анна Андреевна, крепко поцеловав дочь. — Да смотри, будь прилежной в учебе и дисциплинированной девочкой. Учись так, чтобы ни мне, ни твоему отцу не было за тебя стыдно перед людьми.

— Большого, светлого тебе пути, дочка, — ласково поцеловав Нину, пожелал ей и Илларион Нестерович.

И Нина, схватив сумку и завтрак, весело выбежала из дома. Прильнув к окну, с любовью и нежностью смотрели ей вслед родители.

— А ты знаешь, Анна, за работой, разъездами я и не заметил, как быстро выросла наша дочь. Подумать только — Нина уже школьница! — с удивлением и гордостью произнес Илларион Нестерович.

— Да, Илларион, время наше уходит, ее — наступает. И не заметим, как дочь станет совсем взрослой, а мы с тобой состаримся, — продолжала разговор Анна Андреевна, не отводя своего взгляда от удалявшейся по тропинке фигурки девочки.

Первой учительницей у Нины Старцевой в Березнанской школе стала Мария Сергеевна Качанова, очень добрый и отзывчивый человек. В детях она души не чаяла. В свободное от работы время в период летних каникул любила с ребятами совершать экскурсии по здешним лесам, озерам, полям. По срезам годовых колец на пне, расположению ветвей, мха на стволе дерева Мария Сергеевна научила детей безошибочно ориентироваться в лесу по сторонам света. Подробно рассказывала им о деревьях, животных, насекомых. Дети никогда не могли спутать ольху с осиной, сосну с елкой, граб с дубом.

Эти походы Нине всегда доставляли настоящую радость.

Мария Сергеевна Качанова приучала детей строго соблюдать режим дня, учила вежливости, требовала от них прилежности в учебе.

Бывшие ученики всегда помнили Марию Сергеевну, как самую первую свою учительницу, на долгие годы сохранили к ней большую любовь и привязанность.

Потом, когда Нина жила и училась в поселке Краснодон, она постоянно писала Марии Сергеевне письма, в которых рассказывала о своей учебе, преподавателях, общественной работе, трудностях и огорчениях. Старая учительница всегда находила в своем сердце теплые, подбадривающие слова, помогала советом.

Во время учебы в Березнанской школе у Нины всегда было много подруг. Часто у нее в доме собирались Нина Соболевская, Валя Сорокина, Нина Терка, Маша Галакова, Липочка Лавренова, Коля Галаков, Леня Гагака. Заводилой во всех детских забавах была Нина. Пожалуй, больше всего она любила изображать героя белорусского фольклора Нестерку, за его веселый, неунывающий нрав, находчивость, смекалку и доброту к простым людям.

Бывало, наденет отцовскую шапку-ушанку, пиджак, перекинет через плечо палочку с узелком — вот вам и Нестерка!

— Здравствуйте, люди добрые! — с поклоном обращается к ребятам. — Как живете? — спрашивает. — Не обижает ли вас пан?

— Обижает, Нестерка! Ох, как обижает! — притворно жалуются ребята и показывают на кого-нибудь из собравшихся. И начинается веселая потасовка — надо проучить «пана»…

А то случалось, цветные простыни, занавески девочки мигом превращали в юбки, шали и с хохотом изображали таборных цыган.

Чудесно себя чувствовали дети в этом гостеприимном, приветливом доме!

В теплые летние дни вместе с босоногой ватагой девчонок и мальчишек любила Нина, затаив дыхание, слушать сказки деда Борошенка. Детвора боготворила деда еще и за то, что никто лучше его не мог для них смастерить из лозы или тростника переливчатый свисток.

Когда Нина подросла, в дни летних каникул вместе со своими подругами, товарищами по школе на полях березнанского колхоза «Активист» стала полоть свеклу, морковь, огурцы, а в период жатвы — собирать колоски.

В продолжительные осенние и зимние вечера, когда в печке-времянке весело потрескивали березовые дрова и в комнате было тепло и уютно, семья Старцевых любила посидеть за столом. При освещении керосиновой лампы Анна Андреевна, как правило, что-то вязала или чинила белье, а Илларион Нестерович, надев очки, читал вслух газету.

В эти счастливые тихие вечера Нина, подперев ладонью подбородок, как завороженная слушала отца. Ей было все интересно, хотя и не все понятно. Однако сначала она пыталась сама самостоятельно во всем разобраться, понять и только потом, если это было ей не под силу, за объяснением обращалась к отцу.

Так было и в один из февральских вечеров 1934 года, когда после ужина, как всегда, семья собралась за столом.

— 13 февраля в 13 часов 30 минут «Челюскин» затонул в полутораста километрах от Чукотского побережья. Экипаж высадился на лед, — с большим волнением Илларион Нестерович прочитал в газете важное сообщение. — Эх! Не дотянули малость! — с большим огорчением добавил он.

— Что ж, Илларион, теперь с людьми будет? Ведь там, на Севере, свирепствуют сильные морозы, метели, пурга, — с тревогой спросила Анна Андреевна.

— Да, челюскинцам нелегко, если учесть, что на льдине оказались женщины и дети. Но я так думаю, Анна, что наше советское правительство сделает все, чтобы их спасти.

— Папочка, а кто такие челюскинцы? — слушая разговор родителей, спросила Нина.

— Чтобы тебе, дочка, было более понятнее, я об этом расскажу тебе небольшую историю. Слушай и запоминай. — Поправив очки, Илларион Нестерович, отложив газету, продолжал: — Это было лет сто тому назад. На Крайнем Севере нашей страны долгое время работала экспедиция, одним из отрядов которой командовал отважный храбрый моряк Семен Иванович Челюскин. Вместе со своим отрядом в пургу, сильные морозы он совершал немало трудных, героических походов по исследованию Таймырского полуострова. Так вот, дочка, в его честь много лет назад была названа самая северная часть советского материка. А ну, пойдем к карте, — скомандовал Илларион Нестерович. А чтобы Нина лучше могла рассмотреть Таймырский полуостров и знаменитую часть материка, он к стене передвинул табуретку и на нее поставил дочь. — Теперь читай: что здесь написано? — спросил он Нину, указывая на название, напечатанное мелким, еле заметным шрифтом.