Олег Калугин - Вид с Лубянки

Отцы-основатели нашего государства, творцы революции, верившие в конечное торжество справедливости, были готовы умереть за идею, за власть Советов. Продолжатели их дела произносили как клятву слова: лучше умереть стоя, чем жить на коленях. И они умирали стоя. Но и тех, кто на коленях молил о пощаде, безжалостно пускали в расход. Сталин и его наследники трансформировали призыв "умереть за идею" в "убить за идею". Они предали революцию, обманули надежды и чаяния великого, доверчивого народа. Они сделали и делают все, чтобы этот обман не раскрылся.

Для того, чтобы разрушить систему лжи, механизм торможения происходящих в стране революционных процессов, необходимо привести в соответствие с требованием времени все его составные части. Этот нелегкий процесс начался, но он, по сути, не затронул КГБ, несмотря на его широковещательные уверения в обратном.

Стране нужен критический, откровенный и открытый анализ деятельности КГБ в недалеком прошлом и трезвое осмысление того, с чем имеет дело наше общество сегодня, с каким багажом оно двинется вперед по пути обновления.

Нужна большая политическая смелость и дальновидность, чтобы преодолеть привычку опираться на институты власти, по необходимости приспосабливающиеся к новой обстановке, но не воспринимающие ее своим нутром.

Нужна, наконец, политическая воля и искренная вера в народовластие, чтобы передать щит и меч революции из рук партократии избранникам народа, инкорпорировать КГБ в правовую систему государства на паритетных началах с другими правоохранительными органами.

До тех пор, пока это не сделано, призрак тайной силы, способной в любой момент вернуть страну в прошлое, будет витать над обществом, вселять страх в души людей, на долгие годы отдалять их освобождение от крепостных пут казарменного социализма.

Сегодня наш народ имеет исторический шанс вернуться к идеалам и ценностям, сгинувшим в пучине безверия и цинизма, вывести страну из тупика на новые, более светлые рубежи. Чем смелее мы будем освобождаться от пут и завалов прошлого, тем быстрее наступит время, когда былые страхи и подозрительность в нашей жизни уступят место подлинной радости свободного творческого труда, когда доверие к людям обернется еще большим доверием народа к своим руководителям.

Июнь 1990

("Комсомольская правда", 20 июня 1990 г.)

Этого человека хорошо знают в "определенных кругах". Досье на него заведены в ЦРУ, Интеллидженс сервис, ДСТ и других разведках мира. Теперь с ним впервые познакомимся и мы. Генерал-майор Олег Данилович Калугин — в прошлом один из руководителей советской разведки в США, бывший начальник управления внешней контрразведки ПГУ КГБ СССР

— Олег Данилович, как становятся резидентом советской разведки в Америке?

— Я закончил филфак Ленинградского университета по специальности английский язык. После университета был взят на работу в КГБ. В 1958 году поехал на стажировку в Колумбийский университет (США). Это был первый послевоенный обмен между СССР и США на волне хрущевской оттепели.

— Вы были единственным сотрудником КГБ в этой делегации?

— Отнюдь. Но я хочу сразу предупредить, видимо, в нашем разговоре такие моменты возникнут еще не раз, есть ситуации, в которых я не могу называть цифр, фамилий, конкретных обстоятельств. Я хоть и нахожусь в^ запасе, но тем не менее являюсь профессиональным разведчиком и имею определенные обязательства перед страной и той организацией, в которой я работал. Надеюсь, вы меня поймете…

Так вот. По возвращении из США я был сразу же направлен в Комитет по радиовещанию. А затем через восемь или девять месяцев под "крышей" Московского радио поехал снова в Нью-Йорк. Четыре года я, как мне кажется, успешно совмещал журналистскую и разведывательную деятельность.

— Кстати, эти два вида деятельности совмещают все наши журналисты, работающие за рубежом?

— Нет, конечно. Среди журналистов не так уж много сотрудников КГБ. Другое дело, что многие помогают нам, выполняя некоторые наши поручения, так сказать, внештатно… Ну вот, в 1964 году я вернулся в Союз. Решено было сменить мне "крышу" на более надежную. И через год я вернулся в США уже с диппаспортом в качестве второго, а потом и первого секретаря посольства СССР в Вашингтоне. Был заместителем резидента советской разведки в США, а когда резидент уехал — довольно длительное время выполнял его обязанности.

— Чем занимается советский резидент в США?

— Надеюсь, вы понимаете, что об этом я сейчас могу говорить лишь в самых общих чертах. В обязанности резидента входит координация работы наших агентурных сетей…

— Вы сказали "сетей"?

— Да, их несколько. Разведуправление КГБ состоит из трех основных подразделений: политической разведки, научно- технической разведки и внешней контрразведки. Каждое имеет свою агентурную сеть и свои объекты работы. Скажем, объектами внешней контрразведки являются ЦРУ, ФБР, Управление национальной безопасности и т. д. А вот госдепом занимается уже политическая разведка. Резидент координирует работу всех этих сетей, сортирует и анализирует информацию. Ведь, в принципе, сбор информации, составление прогнозов о событиях, которые могут отразиться на нашей стране, — основная задача разведки. Естественно, эта информация черпается не только из газет. Зачастую мы ее получаем за деньги. В бюджете КГБ предусмотрена соответствующая статья валютных расходов.

— За время работы в Комитете госбезопасности у вас ни разу не возникали сомнения в правоте того дела, которому вы служите?

— Признаться, первый раз меня это сомнение посетило в 1968 году. Я тогда уже выполнял обязанности резидента. Из Москвы мне прислали телеграмму о том, что завтра состоится вторжение войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Давалась установка приготовиться к возможной негативной реакции, кое-какие мелкие инструкции и указание ознакомить посла. Я был шокирован. Примерно такал же реакция была и у нашего посла Добрынина. Между тем в моем распоряжении имелись абсолютно надежные документы американской разведки, Пентагона, госдепартамента, которые подтверждали, что никакого участия ни ЦРУ, ни другие американские ведомства в подготовке чехословацких событий не принимали. Более того, они были даже застигнуты врасплох масштабами происходящего. И я как резидент информировал об этом свое руководство еще до вторжения. Но самое потрясающее, когда я через год приехал в отпуск в Москву, то узнал, что руководство КГБ распорядилось никому не показывать мои послания и уничтожить их.