Леон Дегрелль - Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее

В 22.00 мы расселись на твердой утрамбованной земле в одной из хижин. В эту же комнату набились и гражданские, которые наверняка ожидали прихода сибиряков. Беременная молодая женщина, красная, как рак, переходила по кругу от мужика к мужику в свете керосинки. Она была одета только в длинную рубаху, спускавшуюся ниже пояса. Она вульгарно болтала и продолжала домашние дела, пока не закончила.

Затем она вскарабкалась на печку и сделала несколько громких замечаний, но мужчины, сделав свое дело, уже храпели. Шевелились животные. В избе воняло невообразимо.

В 06.00 мы вернулись к своим повозкам и снова нырнули в снег. С вершины плато мы могли видеть роту, которая застряла накануне ночью, пытаясь толкать свои металлические вагоны. Они так и не завершили подъем до наступления ночи.

Я был послан в патруль для поисков места расквартирования в направлении большого совхоза, который появился в 4 или 5 километрах на востоке. Мы отправились в путь в 15.00, использовав тройку, запряженную в сани.

В совхозе все было в порядке, там слонялась масса мужиков. Все дома, где можно было жить, имели все тот же земляной пол и были набиты молодыми телятами, которые стояли возле печи, спасаясь от холода. Так как никаких удобств в избе не наблюдалось, они оправлялись прямо на пол. Поэтому вонь стояла неописуемая.

Один из моих товарищей отправился обратно на санях, чтобы привести солдат. Со мной остался бывший шахтер из Бориньяжа, имя которого сразу вызывало в памяти классические поэмы: Ашиль Роланд. Гражданские выглядели довольно рассудительными. Несколько советских самолетов пролетели над совхозом и сбросили пачки листовок, объявляющих о скором приходе Красной Армии. Наши туземцы с интересом разглядывали окрестные холмы и небо.

Примерно в 14.00 появились силуэты нескольких всадников. Мужики обменялись короткими понимающими взглядами. Они искоса смотрели нам поверх голов и украдкой ухмылялись.

В 16.00 ни один из наших товарищей так и не появился.

Мы ожидали, что казаки вот-вот выскочат из-за угла ближайшей фермы, я даже снял свой пулемет с предохранителя. Оружие может принести какую-то пользу. На поясе у нас висели ручные гранаты, с помощью которых можно будет быстро успокоить мужиков, если им вздумается атаковать нас с тыла.

Они оставались спокойными, но несколько заинтересованными. Красивая молодая украинка, которая знала несколько слов по-немецки, подошла к нам. Ей было не более 16 лет, в ее прекрасных волосах играли коричневые и золотые отблески. Она следила за действиями нашего отделения и тайно дарила нам ободряющие взгляды. Она благородно пригласила нас поближе к печке, как своих маленьких телят, и так же напоила молоком, таким же белым, как ее кожа.

Снаружи снова разыгралась метель. Время от времени я выглядывал с гранатой в руке, чтобы осмотреть окрестности. Было понятно, что наши товарищи так и не сумеют добраться до нас. Да и вообще, где они? Или они уже все погибли после атаки сибиряков или казаков прямо на плато, где они трудолюбиво тащили свои металлические повозки?

Спустилась ночь. 20.00. Никто так и не пришел. Мужики все еще ждали. Очевидно, им очень хотелось перерезать нам горло, но лента, вставленная в пулемет, останавливала их. Наконец они улеглись на землю среди молодой скотины.

Ветер завывал и с силой бросался в открытую деревянную дверь, которая вела в коридор, швырял в нас хлопья снега. Мы спрашивали сами себя, что же случится, когда мы встанем.

Наконец мой товарищ решил провести разведку в том направлении, где должна была находиться наша рота. В темноте я с трудом разглядел часы, вроде было около 05.00. Бесстрашный Ашиль исчез в метели.

Через час он появился снова, превратившись в Санта-Клауса под кубометром снега, который налип на него. Отворачиваясь от ветра и отряхивая снег, он поинтересовался: «Аты совершенно уверен во времени? Снаружи так темно!»

Мы вместе посмотрели на часы. Время всего лишь 01.30! В темноте мы перепутали стрелки и приняли полпервого за пять часов! Бедный Ашиль только фыркнул, когда зашел погреться после пронизывающего холода. Затем, расположившись рядом с пулеметом, мы стали ждать рассвета.

Он пришел, но он один, и только. Буря была настолько фантастической, что мы просто не могли представить, чтобы наши пехотинцы все-таки сумели добраться до нас. Прошел день, прошли два дня. Если буйство стихий прекратится, то казаки смогут перерезать дорогу. Внезапно в 11.00 перед дверями резко развернулись сани, забросив снег аж на крышу. Унтер-офицер валлон, мой бывший садовник в Брюсселе, продрался сквозь бурю, хотя для этого ему пришлось загнать чуть не насмерть четырех лошадей. Впрочем, одна из них сдохла именно в тот момент, когда он добрался до фермы.

Перехватив вожжи, мы пустили лошадей в галоп. Русские, несмотря на свистящую метель, выбежали на порог совхоза и следили за нами блестящими глазами. Но симпатичная маленькая украинская девушка, стоявшая за спинами этих бедняг, послала нам воздушный поцелуй. Это стоило десятка подобных приключений.

Через час мы присоединились к своему отделению, которое все еще торчало на вершине холма. Когда человек попытался сказать нам что-то поверх гребня, его просто швырнуло на землю порывом ветра. Люди прижимались друг к другу в сарае рядом с лошадьми. Больше мы ничего не могли сделать. Оставалось только ждать. Степь оказалась сильнее нас.

Мы ждали.

На следующее утро ветер утих, и мы выслали несколько взводов на дорогу. Снег метровой толщины покрывал землю, но мы больше не могли оставаться на прежнем месте.

Наша колонна еще строилась, чтобы двинуться в путь, когда на горизонте показались серые точки. Через полчаса к нам присоединилась странная процессия: наш командир, который отправился нас встречать, гнал перед собой 180 русских. С помощью лопат они должны были расчистить путь в бескрайнем океане снега. Таким образом, мы сумели пройти около 20 километров, используя штыки, чтобы сбивать снег, постоянно налипающий на ботинки. К рассвету мы пробили коридор шириной 4 метра до села под названием Экономическое.

Но мы так и не получили отдыха. В полночь были замечены 300 казаков. Нам пришлось занимать позиции в снегу у подножья чудесной мельницы, ее большие черные крылья матово сияли в лунном свете. Степь была огромным бело-голубым покрывалом, усыпанным сверкающими кристаллами. Миллионы звезд блестели в ночи. Они образовали мягко сияющую дорожку через все небо. Это было настолько прекрасно, что мы чуть не забыли о лютом морозе, который терзал наши тела.

В полдень, пройдя еще 15 километров, мы вступили в Гришино.

В течение нескольких дней село подвергалось бомбежкам с воздуха такой силы, каких ранее русские еще не проводили. Все кварталы были разнесены вдребезги. Казаки и сибиряки стояли у ворот населенного пункта. Если они захватят Гришино, одна из крупнейших железных дорог и важнейшая развязка на Донце будут потеряны.