Леон Дегрелль - Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее

В августе немецкое Верховное командование вело наступление на этот огромный горный массив по двум направлениям: на юго-восток вдоль реки Терек в направлении нефтяных месторождений Баку; на юго-запад в нашем секторе в направлении Батуми и турецкой границы.

На Тереке разыгралась очень упорная битва, которая не привела к решающим результатам. Немецкие танковые дивизии были остановлены недалеко от Грозного. В октябре они также не сумели продвинуться дальше. Наше наступление на Адлер тоже провалилось.

В октябре перед нами больше не ставилась задача достигнуть Грузии и Транскавказской магистрали. Теперь мы должны были захватить Туапсе, город на Черном море, и взять под контроль нефтепровод, который заканчивался в этом порту. Нефтепровод был не толще детского торса, но за эту черную трубу мы вели бои недели и месяцы.

Единственными нефтяными приисками, которые нам удалось захватить до того, как красные сожгли их, были Майкопские. Эти нефтеносные пласты на самом деле были расположены в Нефтегорске между Майкопом и Туапсе. Скважины были подорваны красными. Но нефть продолжала подниматься на поверхность, покрывая все реки толстым слоем, окрашивая в коричневый цвет растительность. Организационный гений немцев позволил им вернуть скважины в эксплуатацию. Нефть была исключительно хорошей и отлично подходила для переработки в авиабензин. Когда утром 9 октября мы прибыли в Нефтегорск, мы с огромным удивлением увидели, что сумели сделать немецкие инженеры всего за полтора месяца. Были построены новые огромные кирпичные здания.

Нам предстояло завершить работу, захватив нефтепровод, идущий в Туапсе, чтобы можно было перекачивать драгоценное топливо в танкеры, ходящие по Черному морю. Это была наша задача, как солдат. Осеннее наступление должно было стать не только военной, но и экономической операцией. Это происходило не в первый раз и уж точно не в последний, когда тысячи солдат погибли в боях за нефть.

Шоссе и железнодорожный путь на Туапсе красные обороняли особенно упорно. Они, как и мы, прекрасно понимали всю важность этого нефтепровода. В августе немецкие танки пытались прорвать советские позиции, но не сумели даже поцарапать их. В начале октября 1942 года немецкое Верховное командование бросило штурмовые дивизии, которым мы были приданы, в хорошо спланированное наступление. По лесистой местности, поднимающейся до уровня 1000 метров и более, где не было даже мелких тропинок, тысячи пехотинцев должны были наступать, прорубая себе путь топорами. Постепенно продвигаясь, шаг за шагом, они должны были обойти вражеские позиции и соединиться в тылу у них на дороге в Туапсе в 20, затем в 40 и, наконец, в 50 километрах от Нефтегорска.

Возглавляли наступление наши егерские дивизии, специалисты по операциям в горах. Мы покинули нефтеносный район под проливным дождем. После двух дней марша по болотам мы увидели высокие горы, сверкавшие на солнце.

Деревья, изогнутые самым причудливым образом, перемешались с гигантскими дубами, которые никогда не чувствовали прикосновения топора, и тысячами диких яблонь, которые источали чудесный кислый аромат.

Мы взбирались по склону, где красные устроили огромный лагерь, все еще забитый брошенным имуществом. Сквозь разрывы в тучах мы видели потрясающую панораму — дубовые леса, все еще зеленые, но уже испещренные золотой листвой яблонь, которые не устояли под натиском осени.

Мы мчались вниз по склонам. Лошади проскальзывали на ногах по 10–15 метров. Мы старались удержаться, хватаясь за корни деревьев. На ночь мы расположились в крошечном населенном пункте с шутовским названием Траваллера. Более ста солдат погибли во время атаки этой кучки хижин с соломенными крышами.

Это была последняя деревня. После нее на десятки километров шел лес, дикий, как африканские джунгли.

Главным оружием армии стали топор, пила и лопата. Авангард должен был преследовать противника и гнать его, километр за километром. Сзади сотни саперов строили нечто вроде дороги, прорубаясь сквозь ужасные препятствия по горам. Надежды понемногу улетучивались. Дорога была устлана десятками тысяч бревен, прикрепленных к скальным выступам над заросшими кустами оврагами и укрепленными на сваях. Самые тяжелые тягачи свободно могли пользоваться этой дорогой, что позволяло им добраться к подножию гор.

По мере дальнейшего продвижения использовать машины становилось все сложнее, и мы были вынуждены отказаться от них. Мы заменили тягачи тысячами военнопленных, превратив их в носильщиков. Мы вполне могли поверить, что находимся в тропических джунглях. Каждый человек нес на плечах умело сконструированную деревянную раму, к которой можно было привязать ящик с боеприпасами или мешок с продуктами. Все, включая питьевую воду, приходилось тащить на спине. Колонны носильщиков шли за нами днем и ночью.

Наша дивизия вела за собой множество тяжело нагруженных мулов. Мы, валлоны, сохранили несколько лошадей, но на этих высотах не имелось ни одного горного пастбища. При этом у нас не осталось запасов фуража или ячменя. Так как животным негде было пастись, погонщики кормили их березовыми ветками. Топоры непрерывно стучали по стволам, полностью лишая сотни прекрасных деревьев их ветвей. Животные жадно поедали охапки зеленых веток, но с каждым днем их бока все больше западали.

Пока саперы прорубали нам выход к дороге на Туапсе, тысячи горных егерей и мулов ждали, расположившись в домиках, построенных самими солдатами.

Появлялись настоящие лесные города. Каждый немец мечтает о горном шале. Некоторые из этих маленьких домиков были настоящими образцами вкуса и удобства. Каждый имел свое собственное имя. Самый жалкий не без юмора назвали «Домом германского искусства».

Осень была прекрасной. Обедать мы должны были перед нашими лесными хижинами среди поросших зеленью скал. Мы сколотили столы из ели и поставили скамейки. Солнце с трудом пробивалось сквозь листву. Вражеские самолеты напрасно искали наши лагеря. Вечером, далеко в долине, мы могли видеть горящие станции на железнодорожной линии Майкоп — Туапсе. Пылающие поезда стояли в 15 километрах от нас. В бинокль мы могли ясно видеть обгоревшие скелеты и яркие красные угли на месте бывших домов. Наши пикировщики сделали жизнь советских солдат невыносимой.

Пройдя сквозь лес, передовые подразделения и саперы наконец добрались до лесной тропы, которая через 3 километра выходила на знаменитое Черноморское шоссе. Красные яростно отбивались. Мы захватили самые высокие скалы только после жестокой рукопашной схватки. Множество тел, наполовину обгоревших, лежало на обгоревшей земле.