Константин Кунин - Магеллан

Ночью туземцы исчезли. Шесть дней никто не показывался, а на седьмой опять появился патагонский воин. Это был другой человек, но, как и первый, он начал с пения и плясок на берегу.

Этот патагонец быстро освоился с испанцами. Магеллан подарил ему рубаху, штаны, шапку, а также зеркало и другие безделушки.

Священники, мечтавшие об уловлении сотен и тысяч языческих душ и изнывавшие от безделья в бухте Сан-Хулиан, с жадностью накинулись на патагонца. Они долго учили его католическим молитвам «Ave Maria» и «Pater noster». Когда патагонец научился произносить, страшно коверкая, первые слова молитв, патеры объявили, что язычник готов воспринять святое крещение, и ничего не понимавший (патагонец был торжественно окрещен и назван Хуан Хиганте.

Антонио Пигафетта очень заинтересовался патагонцем. Итальянец проводил с ним все свободное время, пытаясь как можно больше разузнать о нравах и обычаях патагонцев. Пигафетта записал в свой дневник, что «главного демона» патагонцев зовут Сетебос. Интересно, что Шекспир в своей «Буре» дважды говорит о духе Сетебосе, которого призывает Калибан. Шекспир, судя по всему, прочел краткий перевод дневника Пигафетты в книге Роберта Идена «История путешествий», вышедшей в 1577 году.

На другой день патагонец принес ответный подарок — тушу только что убитого гуанако. Но через день Хуан Хиганте исчез. Испанцы решили даже, что он убит своими соплеменниками за то, что так привязался к пришельцам.

Тем не менее патагонцы продолжали посещать бухту Сан-Хулиан и изредка приносили туши гуанако, получая взамен безделушки.

Все же знакомство испанцев с патагонцами кончилось ссорой. Магеллану вздумалось насильно увезти с собой в Испанию двух рослых туземцев. Но он знал, что патагонцы обладают огромной физической силой и захватить их живыми не так-то просто. Командиру пришел на помощь кормчий Хуан Карвайо, человек бывалый. В Африке и Бразилии он принимал участие в португальских экспедициях за рабами.

По совету Карвайо, командир пошел на хитрость, к которой часто прибегали португальские охотники за рабами в Африке. Он приказал дать двум патагонцам, прибывшим на корабль, множество подарков — зеркал, ножей, тряпок и бус. Когда у туземцев были полны руки, испанцы предложили им новый дар — блестящие, соединенные между собой цепями кольца.

Руки патагонцев были заняты подарками. Тогда любезные хозяева знаками предложили прикрепить кольца к ногам гостей. Те согласились, и через мгновенье ноги их были закованы в кандалы.

Поняв, что они стали жертвами коварства, патагонцы начали кричать, биться и безуспешно старались сорвать цепи.

Не довольствуясь захватом в плен двух мужчин, Магеллан отправил в селение патагонцев отряд на поимку женщин.

Опытный охотник за рабами, Хуан Карвайо сам вызвался поймать двух патагонок. Он взял с собой десять моряков, тоже побывавших в Африке и умевших ловить рабов. Со своим небольшим отрядом Хуан Карвайо добрался до хижин патагонцев. Вечерело. Пошел снег. Карвайо решил ночевать в селении. Он вошел в первый попавшийся шалаш.

Внутри было тепло. Горел костер. Стены шалаша, сделанные из шкур гуанако, хорошо защищали от холода. Вокруг костра сидело несколько мужчин. Увидя моряков, они молча подвинулись и очистили для них место у огня.

Один из патагонцев разгреб палкой раскаленные угли и достал полусырую лопатку гуанако. Не говоря ни слова, он протянул угощение Карвайо. Тот поклонился и стал есть.

Моряки огляделись вокруг. Густой дым ел глаза и мешал хорошенько рассмотреть шалаш. Лишь понемногу испанцы привыкли к полутьме и дыму и стали различать стены шалаша.

По стенам висела несложная утварь и оружие хозяев: мешки из шкур, стрелы, луки и копья. Карвайо показал товарищам лассо — длинные тонкие ремни с петлей на конце — и «болас» — ремни с тяжелыми деревянными и каменными шарами.

— Вот такой вещью убили Хуана де Солис, — сказал тихо Карвайо. — Надо будет напасть на них врасплох, чтобы они не успели воспользоваться этим оружием.

Моряки, посовещавшись; решили ночевать в шалаше, не выпуская из рук оружия.

Ночь прошла спокойно, но утром, когда Карвайо с товарищами тихо сговаривались о том, как схватить и заковать в кандалы двух женщин, в шалаш быстро вошел запыхавшийся воин и что-то сказал ее обитателям. С громким криком, хватая на ходу детей, хозяева шалаша, где провел ночь Карвайо, выбежали наружу. Карвайо и другие моряки бросились вдогонку и начали стрелять по убегавшим. Но те бежали зигзагами и прятались за кусты. Шел снег, и целиться было трудно. Пули охотников за рабами не причиняли патагонцам никакого вреда.

Моряки побежали в другие шалаши. Они тоже были покинуты их обитателями. Вокруг не было ни души. Снег пошел еще сильнее. Несомненно, воин, прибежавший утром, узнал о захвате в плен двух патагонцев на корабле и предупредил своих соплеменников о намерении их гостей.

Карвайо рассердился. Вернувшись в шалаш, он зажег от костра пучок сухого хвороста, приготовленного для топки, и поджег гостеприимный кров.

Раздосадованные неудачей, охотники за рабами медленно, увязая в снегу, брели к берегу. День был пасмурный и холодный. В воздухе кружился снег. Вдруг раздался протяжный свист, и один из моряков, Диего Бараса, с криком схватился за ногу. Выше его колена торчала тоненькая стрела. Бараса с ругательством вытащил стрелу, переломил ее пополам, швырнул прочь и бросился догонять товарищей.

Но, к своему удивлению, он почти тотчас же почувствовал, что нога его онемела: начал действовать яд. Бараса окликнул товарищей и опустился на землю. Окружив раненого, моряки молча смотрели, как судорожно сжимаются его руки, синеет лицо, и розовая пена выступает на губах. Скоро все было кончено.

С трудом вынув из окоченевших рук умершего меч и копье, моряки вырыли мечами неглубокую яму, положили в нее товарища и завалили камнями, потому что неведомо откуда взявшиеся кондоры уже пролетали низко над покойником и садились на ближние кусты, нетерпеливо взмахивая крыльями.

Наконец, 24 августа 1520 года корабли Магеллана могли покинуть надоевшую всем бухту Сан-Хулиан. Во исполнение приговора судьи на маленьком островке в бухте были оставлены Хуан де Картагена и отец Педро де ла Рейна. Им дали немного сухарей и несколько бутылок вина.

Командир с радостью расставался с бухтой Сан-Хулиан. Слишком много тяжелых воспоминаний связано было с этим местом.

Бунт, гибель «Сант-Яго». В преодолении каждого нового препятствия Магеллан, казалось, черпал новые силы. Из каждого испытания он выходил еще более закаленным и обогащенным опытом.