Владимир Голяховский - Американский доктор из России, или История успеха

Потом мы много раз убеждались, насколько он был прав. Началось это прямо со следующего утра. В назначенное время, в восемь утра, мы стояли у подъезда отеля, ожидая Роберта, чтобы он отвез нас на открытие конгресса к девяти часам. Его все не было, и я начал нервничать. Около девяти он подъехал и не спеша вышел из машины.

— Как, вы уже готовы?

— Конечно, готовы. А Илизаров уже прилетел?

— Он сообщил, что прилетит сегодня вечером.

— Кто же будет открывать конгресс?

— Вы.

— Я?! — К этому я был абсолютно не готов. — Тогда нам надо поторопиться.

— Ничего, мы успеем.

Сан-Пауло — один из самых населенных городов мира, в нем восемнадцать миллионов жителей и загруженность дорог транспортом — сумасшедшая. Мы по-черепашьи двигались в густом потоке машин.

— Где находится университет?

— За городом. Еще километров пятнадцать.

— Как — пятнадцать?! Мы же сильно опоздаем.

— Не волнуйтесь. Уверяю вас, не опоздаем.

— Во сколько открытие конгресса?

— Конгресс откроется, когда мы приедем.

Как просто! Пятьсот человек будут ждать, когда мы приедем!

Приехали мы в одиннадцать. Вошли в громадную, как кинозал, аудиторию — пусто! Я расстроился: люди не дождались и ушли. Только на сцене возился какой-то обнаженный до пояса человек, похоже, он снимал громкоговорители. И верно, зачем они, если открытие сорвалось? Роберт о чем-то с ним переговорил и сообщит нам:

— Еще никто из участников не приходил. Он устанавливает звуковую аппаратуру.

Я не мог поверить своим ушам: два часа после назначенного времени никто не приходил!

Но вот стали не спеша появляться участники. Еще почти час они собирались в аудитории. Тогда Роберт сказал, что можно начинать.

Открывать международные конгрессы мне еще не приходилось. Я собрался с мыслями и начал с приветствия от имени американских коллег (которые ничего подобного мне не поручали), сказал, что профессор Илизаров завтра сделает основной доклад, а пока я представлю им то, что делают по его методу в Нью-Йорке.

Интерес к илизаровскому методу тем больше, чем страна беднее и менее развита. Это объясняется тем, что его метод упрощает и заменяет собой многие другие сложные и дорогие хирургические методы. Страны Южной Америки беднее и менее развиты, чем Америка и европейские государства. Поэтому заинтересованность южноамериканских хирургов на этом конгрессе была особенно острой.

После моего выступления доктора из Бразилии, Аргентины и Чили — в основном они были участниками конгресса — подходили знакомиться. Оказалось, что некоторые из них бывали в нашем госпитале и даже видели наши с Виктором операции. Так, с опозданием на три часа, завязались наши деловые отношения, которые потом перешли в многолетнюю дружбу с некоторыми южноамериканскими коллегами.

Илизаров появился к вечеру, утомленный перелетом. Ему не понравилась гостиница, где нас поселили (действительно, не очень высокого класса), и Роберт повез его в самый дорогой отель. Он потом жаловался, что ему дорого обошлись «капризы великого ученого».

Как полагается при начале всех международных конгрессов, профессора университета пригласили нас на парадный обед. Бразильский обед — это в первую очередь много-много мяса. Все хотели разговаривать с Илизаровым, я переводил, часто импровизируя, настолько Гавриил устал. Ирину взялись опекать профессорские жены. А мы с Гавриилом еще несколько часов готовили сотни слайдов для его доклада, раскладывая их в девять каруселей.

Я предупредил его, что заседание вовремя не начнется.

— Как так не начнется вовремя, почему?

— Потому что это бразильцы, у них ничего не бывает вовремя.

— А ты откуда знаешь?

— Открытие задержалось на три часа.

— Во дают!..

В знак уважения к Илизарову на этот раз аудитория собралась всего через час после назначенного времени. Гавриил говорил по-русски, я переводил на английский, для Роберта, а он — на португальский, для всей аудитории. Это, конечно, затрудняло работу, но демонстрация слайдов сделала доклад очень эффектным. Темпераментные бразильцы просто бесились от восторга. После лекции они облепили Гавриила, как рой пчел облепляет свою королеву-матку. Все протягивали ему программки конгресса для автографа. Вдруг мы услышали русскую речь: оказалось, в Бразилии живет симпатичный доктор-поляк по фамилии Соломка, говорящий по-русски.

На другой день был устроен официальный прием у ректора университета, физика с мировой известностью, нас представили научной элите. Приезд русского ученого тотчас после поднятия железного занавеса был событием в Бразилии, но и американцы нечасто там появлялись, и нам аплодировали как представителям науки России и Америки. Я впервые почувствовал, какая великая честь представлять Америку за границей. Гавриил, который, как все старые люди, обожал знаки почтения, сиял от удовольствия, украдкой толкая меня локтем:

— Видишь, какая мне честь.

Южноамериканские ученые тогда еще работали изолированно от остального научного мира, поэтому большинство тех, что были на приеме, не говорили по-английски. Но все же один из профессоров свободно им владел, и у нас даже оказались общие знакомые в Нью-Йорке. Мы разговорились, и он пригласил нас с Ириной к себе на обед в ближайшую субботу. Роберт сказал мне, что этот профессор женат на графине, род которой живет в Сан-Пауло четыреста пятьдесят лет, с самого основания города, поэтому ее род почитается, как, наверное, род Рюриковичей почитался когда-то в России.

— Это большая честь — быть приглашенным в их дом, — добавил Роберт.

Прямо с приема нас повезли на торжественное собрание в богатый городской клуб. Мы опоздали всего на полчаса и потом еще час ждали, пока соберутся остальные. Чему посвящено собрание, мы не знали, но, раз нас туда пригласили, то самонадеянно решили, что оно тоже в нашу честь. Многие явились туда вместе с шикарно одетыми женами, бразильянки умеют показать себя. Да и вообще все бразильцы народ веселый и очень любят пышность всякого рода — во всем мире знамениты их карнавалы. Клуб тоже был украшен пышно — цветами и флагами. Наконец приехал мэр города, чего мы никак не ждали, еще какие-то официальные лица и, совсем непонятно почему, много военных, включая духовой оркестр. Нас с Гавриилом усадили в президиуме собрания, Ирина сидела в первом ряду.

Началось с того, что на балкон второго яруса вышли военные трубачи и сыграли ритуальный сигнал. Распахнулись двери, и под звуки военного марша солдаты внесли в зал флаги Бразилии, Советского Союза и Америки. После этого оркестр сыграл гимны трех стран. Солдаты с флагами выстроились по бокам президиума. Выглядело все, пожалуй, даже чересчур пышно, и Гавриил шепнул мне: