Владимир Голяховский - Американский доктор из России, или История успеха

Колорадские горы имеют пятьдесят три пика высотой до 4400 метров и двести пятьдесят пиков высотой до 3900 м (в среднем 2070 м), я не знал, где мы находимся — на какой высоте?

Я всматривался — где край, чтобы не свалиться в пропасть, и думал: как глупо заблудиться ночью в Колорадских горах! Но вот на одном из поворотов мелькнули вдали огоньки. Что это — освещенная трасса лыжного спуска для ночного катания? Кажется, так. Тогда мы спасены. И вскоре дорога стала спускаться, и мы въехали в городок Кийстоун, утопавший в свежем снеге. Это было в стороне от нашего пути, но мы уже ничего не хотели, кроме как согреться и поесть. Усталые от переездов и возбужденные ночными блужданиями, мы остановились у первого же отеля. Как приятно было войти в теплый и светлый вестибюль!

Утром я позвонил в свой офис узнать о состоянии больных после операций. Мой помощник Леня Селя сказал:

— Владимир, вы не волнуйтесь — все в порядке, я подвернул все пипочки.

— Леня, какие пипочки?

— Ну — бабышки эти.

— Что за бабышки? — таких названий никогда не было — черт знает, что за терминология!

Изабелла сказала, что в Нью-Йорке необычно тепло, все ходят без пальто. А у нас все было завалено снегом. Первым делом мы взяли напрокат лыжи. Теперь надо было найти трассы получше.

Картины Колорадских гор много раз показывались в кино и в журнальных рекламах. Это действительно поразительное по красоте зрелище. Название Колорадо происходит от испанского слова «красный». Горы красные, на их склонах шапками нависает белый снег и кое-где выделяется яркая хвойная зелень.

Когда-то эта земля принадлежала Франции и входила в ее колонию Луизиана. В 1803 году Наполеон продал Луизиану Соединенным Штатам. А в 1859 году там было обнаружено золото — много золота! — и в 1861 году большие запасы серебра. И началась знаменитая «золотая колорадская лихорадка». Наплыв искателей счастья во многом помог освоению этого труднодоступного района. В 1876 году его сделали новым штатом. Золотые разработки в глубоких шахтах продолжались до 1893 года, пока оно не иссякло, а серебро добывают до сих пор. Мы побывали в местах тех знаменитых старинных разработок и лазали в шахты. Золота мы там не добыли (шахты стали теперь музеями), но получили некоторое представление о том, каково было работать золотоискателям.

В самом сердце гор протекает бурная река Колорадо, которую называют «матерью рек», потому что она дает начало четырем крупным рекам Северной Америки. Здесь же находится так называемый Continental Divide — Разделитель континента: отсюда, как от пробора на прическе, одна часть рек течет на запад, другая — на восток.

Так мы с Ириной провели две недели отдыха, насладившись красотой и разнообразием американской природы — от пустыни до каньона и до гор.

Каждый госпиталь — автономный механизм, как корабль в водах океана. Пациенты — как пассажиры корабля, врачи, сестры и остальные работники — его команда. А операционный блок госпиталя — это как машинное отделение: без него госпиталь держаться на плаву и двигаться вперед в своей работе не может. Госпиталь обязан обеспечить здоровье пациентов, точно так же, как корабль обязан обеспечить доставку пассажиров на берег.

Наш первоклассный госпиталь, как корабль в океане, был подвержен «качкам» местной экономики, то умелому, то не очень искусному управлению. Наш ежегодный финансовый баланс составлял около полутораста миллионов. В хорошие времена мы заканчивали год с доходом в несколько миллионов. Но так получилось, что к середине 1991 года госпиталь стал терять деньги, в его бюджете образовался дефицит. Это не грозило остановкой работы и увольнениями, но могло сказаться на снабжении качественным оборудованием и инструментами, которые госпиталь закупал у фирм, — первоклассное всегда стоит дороже. А нам нужно было первоклассное.

Виктор Френкель и вице-президент Рувен Саввич (не доктор, а администратор) судорожно изыскивали возможности поправить дела. В первую очередь они активизировали сбор пожертвований от богатых доноров. Тут им помог «акула Уолл-стрита» Гринберг, пожертвовавший еще один миллион (пригодилось его знакомство с Илизаровым). Но нужны были дополнительные средства. Виктор был большой мастер продуцировать новые идеи и очень этим гордился. Если ему говорили: «О, доктор Френкель, это хорошая идея!», он, смеясь, отвечал: «Еще одна хорошая идея!»

Так, однажды в конце дня он вошел ко мне в кабинет и, как всегда, без предисловий начал:

— Я хочу, чтобы ты активизировал русскую клинику. Нам нужно как можно больше русских пациентов: страховка «Медикейд», которую им дают, полностью оплачивает госпитальные расходы.

— Хорошая идея, Виктор.

— Ха! — он поднял указательный палец. — Не просто хорошая идея, а еще одна хорошая идея. Скажи, какую газету больше всего читают русские иммигранты?

— «Новое русское слово».

— Ты знаешь, в какой день недели она выходит с наиболее интересными материалами?

— Я давно ее не читаю, но моя мама покупает ее почти каждый день. Кажется, в пятницу газета толще обычного, потому что там публикуются разные рекламные объявления.

— Тогда надо дать туда большое объявление и повторять его каждую пятницу. Сочини такой текст, чтобы сразу привлек читателей: разрекламируй наш госпиталь, упомяни, что мы первыми в Америке стали делать операции по методу Илизарова, напиши, что ты московский профессор, — пациенты всегда идут на громкие имена. И еще: постарайся выступить по русскому телевидению и радио.

Когда-то я начинал свой журналистский путь в Америке с публикации серии статей в «Новом русском слове» про советскую медицину под общим названием «Эта бесплатная и общедоступная медицина». Теперь я не читал газету, тенденциозность и общий стиль ее мне не нравились. Но в ней действительно печаталась масса русских реклам — основной источник ее существования. Это была пестрая смесь объявлений, больше всего страницы пестрели именами докторов-иммигрантов из Бруклина. Были среди них и серьезные объявления, но попадалась и реклама шарлатанства, вроде магического излечения всех болезней за один прием. Газета писала, что за содержание объявлений не отвечает.

Госпитали в газете себя не рекламировали, потому что специальных госпиталей для русских в Нью-Йорке нет. Мы были единственным госпиталем с клиникой для русских иммигрантов. Я поместил в газете объявление и выступил по русскому каналу телевидения RTN — Russian Television Network». Интервьюировал меня журналист-одессит, который прерывал мои рассказы разными хохмами. Время от времени он говорил зрителям:

— Для того чтобы лечиться, надо иметь крепкое здоровье.