Евгений Муляров - Джуна

Сказанное справедливо и для стихов Джуны. Глубокое личное переживание несправедливости заставило ее снова слагать стихи. Сами же стихи ее (да и проза) аллегоричны, притчеобразны. В них надо вчитываться, их следует расшифровы­вать. В ее стихах на языке образов изложены догадки и прозрения, и потому они заведомо не должны баловать читателя сладким созвучием рифм, укачивать плавным размером. Стихи Джуны интеллектуальны.

Тогда же она в стихах искала выхода пере­полнявшим чувствам, искала спасения из безвы­ходности бытия.

А были и безвыходность, и безвыездность. Как и следовало предположить, за границу ее не выпускали. Иностранцы приглашали выступить с лекциями, рассказать подробно о методе лече­ния, который она разработала. Она радовалась любому предложению, собирала необходимые документы, но повторялось одно и то же. Собра­ны характеристики, справки, все мелкие и мель­чайшие бумажки, необходимые для выезда за границу. На самом последнем этапе Джуне не давали никакого ответа. Ни да ни нет. И это при том, что многие обещали содействие и по­мощь.

Не говорили, что является причиной регуляр­ных отказов. Лишь многозначительно намекали на какие-то высокие инстанции. Какие? Опять молчание.

Казалось, при ее связях, при том, что она ле­чила многих партийных деятелей высокого ранга, она могла бы добиться если не разрешения на поездку, то внятного ответа. Ответили лишь од­нажды, причем этот ответ выглядел как утончен­ное издевательство или шутка.

«Джуна — национальное достояние, — ска­зал ей знакомый чиновник, регулярно приезжав­ший на оздоровительные сеансы. — Нельзя рисковать. А если что случится?»

Признание его легко воспринять и как под­тверждение гипотезы, высказанной в предыду­щей главе. Впрочем, в России всегда не ведали, что делать с национальным достоянием.

Что касается Джуны, кто взял бы на себя смелость разрешить ей отъезд? Она представля­ла и стратегическую ценность. Вдруг останется там? Вдруг ее похитят? Устранят?

Оставаться за границей она и в помыслах не имела. Хотела выступать с лекциями, работать. Но выгодней оказывалось держать ее здесь. Всегда под рукой. Лечит, омолаживает.

Иногда пытались ее учить уму-разуму. Зву­чала пустопорожняя риторика, тоже похожая на издевательство. «Зачем тебе издавать книгу в ФРГ, — спрашивал высокий знакомый, — не патриотично». Но книга в ФРГ все-таки вышла.

Так с чем безуспешно боролась Джуна в тот тяжкий для нее период? и почему ее борьба оказывалась безрезультатной? Она боролась с советским бюрократизмом? Да, с бюрократиз­мом. С тайными силами, оказавшимися сильней, чем самые высокопоставленные ее покровители, ибо они сильны и безличны, а потому неуязви­мы? Да, и с тайными силами тоже.

Однако Джуна проигрывала поединок с многочисленными противниками по другой при­чине.

Против нее была мифология. Определенный мифологический канон, данницей которого она являлась. Не будь этого канона, Джуна не была тем, кем она является — магом. А если пред­ставить невозможное (только представить, чисто умозрительно), что она этот канон разрушила, это означало бы саморазрушение, она утратила бы свои магические свойства.

Вспомним, среди десяти компонентов мифа о маге есть и такой: «Суд или преследование». Вот как трактует его Е. М. Батлер: «Этот эле­мент мифа может вытекать из магического со­перничества и изменять расстановку сил. Герой побеждает в борьбе с магом-соперником, но в большинстве случаев подвергается суду, который определяет его судьбу». О магическом соперни­честве рассказано в главе «Не дай мне бог сойти с ума». В институте имени Сербского, отказав­шись от сотрудничества, несущего людям зло, Джуна победила. Последствиями ее победы стало преследование ее и в конечном счете от­странение от работы (осуждение).

Джуна могла бороться с конкретными людь­ми, с противодействием бюрократического и го­сударственного аппарата. И обязательно проиг­рывала. Победа ее парадоксально обернулась ее поражением. Миф не перебороть. Маг не в силах отказаться от своего призвания, не разру­шая себя самого.

Джуна не отказалась. Она продолжала исце­лять людей и предсказывать будущее. Вот всего два примера. Два, но каких выразительных!

Месяц понадобился Джуне, чтобы вылечить ребенка, девятилетнего сына журналиста и писа­теля Георгия Маларчука. Когда они вошли к ней в квартиру, вернее, отец с трудом ввел ребенка, казалось, дело безнадежно. Волочится нога, по­ражена и почти не двигается левая рука, едва поворачивается шея, координация движений се­рьезно нарушена.

Мальчику был поставлен диагноз — опухоль мозжечка, электронное исследование подтвер­дило правильность врачебного вывода. Что де­лать? У отца единственная надежда — помощь Джуны.

Внимательно исследовав мальчика, стараясь ни в коем случае не выдавать одолевавшее вол­нение, Джуна сказала отцу ребенка, что опухоли нет. Поврежден позвоночник, и еще у ребенка начальная стадия рассеянного склероза. Отец, скорее всего, не знал, как страшна именно эта, практически не поддающаяся лечению болезнь.

И вот началась борьба за жизнь ребенка. Лечебные сеансы. Пассы руками. И приказ: «А ну-ка подними обе руки!» И руки поднимаются. Победа. Ребенок спасен. А через месяц звонок отца. Счастливый голос в телефонной трубке, радости нет предела. Мальчик играет в футбол.

Так Джуна боролась. Боролась с противосто­ящими ей обстоятельствами. Боролась с болезня­ми людей. Она продолжала свое дело, пусть и неофициально. И при том понимала: обстоятель­ства ополчились против нее. Ее детище — ме­дицинский метод бесконтактного лечения — не признан. О причинах непризнания Джуна дога­дывалась давно, со времени приезда в Москву.

Ни одна официальная наука не считала ее своей. И для физиков, и для медиков она была посторонней, если не шарлатанкой, то личностью в высшей степени сомнительной. Физикам зани­маться с ней, изучать параметры, присущие ее не­обыкновенному дару, было неинтересно, ибо та­кого рода работа казалась им бесперспективной. Они не видели конечной цели исследования, не видели потенциального применения полученных результатов. Для физики? Физика занимается со­вершенно иными вещами. Для медицины? Но ме­дики подобных исследований не заказывали.

Более того, официальная медицина не верила в метод Джуны. Говорят, практические резуль­таты проведенных ею лечебных сеансов превос­ходят все ожидания. Так ведь именно теорети­чески эта практика не обоснована, не объяснена, не исследована представителями точных наук. Круг накрепко замкнулся.

Даже человеку, наделенному недюжинным воображением, трудно представить состояние, в котором пребывала тогда Джуна, пережить чув­ства, ею испытываемые. Обида? Отчаяние? Не похоже на Джуну. Тревога? Скорее последнее. Она находилась не у дел, многочисленные посе­тители, которые называли себя товарищами и друзьями Джуны и просиживали часами в ее уютной квартире, разом исчезли, словно их ни­когда не было. В правительственных верхах — перестановки.