Александр Новиков - В небе Ленинграда

Авиация ПВО Ленинграда

Это было самостоятельное звено в системе ВВС фронта. Но в конечном счете даже до официального решения Ставки, оперативно подчинившего мне авиацию 2-го корпуса ПВО страны, за ее состояние и боевое применение отвечало командование ВВС округа.

Война застала авиацию ПВО Ленинграда в стадии реорганизации. Приказом НКО от 19 июня 1941 г. две истребительные дивизии ее - 3-я и 54-я - сводились в 7-й истребительный авиакорпус ПВО страны.

3-я иад была сложившимся соединением. Из четырех полков ее только один имел недолгую воинскую биографию и был укомплектован молодыми летчиками. 54-я иад числилась лишь на бумаге. Полки ее подлежали укомплектованию техникой и людьми, в течение года.

В самый канун войны, чтобы усилить авиацию ПВО Ленинграда, насчитывавшую всего 123 истребителя, было решено передать 7-му иак из состава других дивизий пять полков. Обстановка заставила отказаться от этого мероприятия, и 7-й иак остался в прежнем составе - мы лишь дали ему недостававшую боевую технику и внесли некоторые изменения в его организацию. На 23 июня в 7-м иак имелось 272 истребителя, в том числе 30 скоростных высотных перехватчиков МиГ-3{75}.

Таковыми были в первые дни войны боевой состав и организация ВВС фронта и ПВО Ленинграда. В дальнейшем в связи с началом боев на подступах к городу нам пришлось срочно перенацеливать основные силы ленинградской авиагруппировки на псковское и новгородское направления, усиливая елико возможно одни соединения и ослабляя другие.

Сo второй декады июля и до конца сентября фронтовая авиагруппа, 7-й иак и значительная часть сил ВВС 23-й армии действовали только в интересах наших войск, сдерживавших натиск группы армий "Север". Частые перегруппировки авиации и большие потери в людях и технике, в результате чего нам приходилось сводить полки, поломали прежнюю организационную схему ВВС фронта. Процесс этот не коснулся лишь ВВС 14-й и 7-й армий. Авиация этих армий осталась в неизменном составе, а в августе в связи с разделением Северного фронта на два - Ленинградский и Карельский - была передана в состав последнего.

Помимо чисто военных вопросов, нас в то время не в меньшей степени волновали и иные. Хотя в первые недели войны из-за отсутствия своевременной и точной информации мы далеко не всегда знали, что происходит на других фронтах, все же масштабность постигшей страну беды была ясна всем. Естественно, что в такой обстановке меня как командующего ВВС фронта в те дни не мог не тревожить и вопрос, как отразятся на моральном состоянии личного состава ВВС округа наши временные неудачи на фронте и отставание в технике. Испытание-то было очень тяжелым и внезапным. Тут и при равенстве в силах можно было растеряться.

Я, конечно, не сомневался в твердости духа ленинградских летчиков, большинство которых были коммунистами и комсомольцами. И все же моральный фактор беспокоил меня. Однако первые же воздушные схватки убедительно показали, что на этом "фронте" все в порядке и фашистам здесь побед не ждать.

День 27 июня начался для меня обычно. Проснувшись у себя в служебном кабинете, я занялся текущими делами: выслушал доклады начальников отделов оперативного и боевой подготовки - полковников С. Рыбальченко и Н. Селезнева, ознакомился с разведданными, отдал необходимые распоряжения и уехал на один из аэродромов, где собирались и облетывались МиГ-3.

Настроение у нас было неважное. К этому времени выяснилось направление главных ударов гитлеровцев в Прибалтике: 18-я армия двигалась на Ригу, 16-я армия и 4-я танковая группа действовали на наикратчайшей прямой к Ленинграду Даугавпилс - Остров - Псков - Луга. Войска Северо-Западного фронта не смогли остановить противника и стали отступать по расходящимся направлениям: 8-я армия - на Ригу, 11-я армия - на Свенцяны. В результате путь на Даугавпилс оказался прикрытым слабо. Ставка приказала 27-й армии срочно выдвинуться навстречу противнику и занять оборону на правом берегу Западной Двины. Однако соединения 56-го моторизованного корпуса немцев опередили наши войска. 26 июня головные части 8-й тд генерала Бранденбергера подошли к Даугавпилсу. 8-я рота 800-го полка особого назначения "Бранденбург"{76}, переодетая в нашу форму, направилась к команде, выделенной для взрыва моста, обезоружила ее и захватила мост. Вражеские танки переправились через Западную Двину, ворвались в Даугавпилс, в котором не было советских войск, и стали расширять плацдарм. Но так как 56-й мк далеко оторвался от своей пехоты, то немецкое командование вынуждено было остановить его. Брошенный на ликвидацию прорыва наш 21-й механизированный корпус не смог выполнить эту задачу. Он был еще недостаточно сколоченным соединением и имел лишь около 15% материальной части{77}. К тому же в пути он подвергся сильным ударам гитлеровской авиации и понес большие потери.

Так нам стали ясны замыслы гитлеровского командования. Они были неожиданными. Но Военный совет Северного фронта своевременно оценил обстановку и решил срочно начать оборонительные работы на дальних юго-западных подступах к Ленинграду - по реке Луге. Это была территория Ленинградской области. Теперь уже не вызывало сомнения, что если войскам Северо-Западного фронта не удастся сбить темпы вражеского наступления, то весьма скоро бои начнутся непосредственно на дальних подступах к Ленинграду, и тогда нашим летчикам придется отражать удары авиации противника с двух сторон - с севера и с юга. Но пока авиация 1-го воздушного флота гитлеровцев не тревожила нас. Однако выход противника на правый берег Западной Двины насторожил меня, и я, уезжая на аэродром, приказал передать командиру 39-й истребительной авиадивизии полковнику Е. Я. Холзакову, чтобы он взял под наблюдение район южнее Острова. Полки этой дивизии, базировавшейся на Псковском аэроуэле, находились ближе всех к линии фронта.

Вернулся я в Ленинград только вечером и сразу стал готовиться к поездке в Смольный для доклада Военному совету фронта. Не успел ознакомиться с боевой сводкой дня, как зазвонил телефон. Я снял трубку и узнал голос Холзакова. Он сообщил такое, чему я не сразу поверил.

- Харитонов, говорите? - взволнованно крикнул я в трубку. - Немедленно пришлите подробности!

Сообщение Холзакова буквально ошеломило меня. Смелости, отваги, стойкости и мужества нашим летчикам было не занимать. Но вот с тем, что совершил летчик 158-го истребительного авиаполка комсомолец младший лейтенант Петр Харитонов, я столкнулся впервые. Это был воздушный таран, и совершил его совсем молодой пилот в первом же своем боевом вылете{78}.

Произошло это так. Днем 27 июня звено истребителей И-16, ведомое лейтенантом Д. Локтюховым, неожиданно встретило группу вражеских бомбардировщиков Ю-88. Противник держал курс на Псков. Советские летчики тотчас атаковали неприятеля. Бомбардировщики, шедшие без истребительного прикрытия, развернулись и стали уходить на юг.