Владимир Новиков - Накануне и в дни испытаний

Однако на заводе не хватало транспорта, а металл требовалось доставить со станции железной дороги. Откликнулись на это все рабочие инструментального цеха. Снова вспоминает В. А. Шестаков: "Представьте картину - триста пятьдесят человек, одетых далеко не по-сибирски, идут друг за другом бесконечной вереницей и каждый несет по одному-два тяжелых прутка металла на плече. Во главе колонны - начальник цеха и секретарь партийной организации. Мороз около 30 градусов, с ветерком. Несу и я эти тяжелые прутки и думаю: "Разве нас можно победить!"

Шла на заводе разработка новых изделий. Улучшалось и то, что применялось в войне. Установленные на катерах-охотниках морские дальномеры, изготовленные заводом, иногда выходили из строя при близких разрывах глубинных бомб. Как создать подобную "встряску", чтобы найти причину дефекта? Построили железнодорожный тупик, а на платформу установили дальномер и подцапфенники, что держали его на катерах. Разгоняла платформу из-за нехватки электроэнергии бригада конструкторов, загоняя ее в тупик. Получался удар той же силы, что и в море. Дефект оказался не в дальномере, а в подцапфенниках, которые и заменили. Дальномеры стали безотказно действовать в боевых условиях.

Возросла нужда в авиационных прицелах, которые производили другие заводы. Но они не поспевали за ростом программы. Тогда их стали изготовлять на разных предприятиях отрасли, в том числе и на этом заводе. Под руководством главного конструктора П. С. Конева освоили прицелы для пикирующего бомбардировщика ПЕ-2, усовершенствовав его так, что электрическая следящая система сама находила угол прицеливания при любом положении самолета и в любых условиях полета. Другой главный конструктор, С. И. Буяновер, со своим коллективом освоил в производстве принципиально новые прицельные устройства, которые сбрасывали бомбы в заданное время с учетом высоты полета и относа бомбы.

Прицелы для снайперской винтовки или противотанковых ружей казались игрушками в сравнении с прицелами для бомбометания, стрельбы по самолетам или по морским целям. Но и простое и сложное было необходимо армии. На заводе выпускали модернизированный минометный прицел, которым до этого здесь не занимались. Прицел оказался настолько удачным, что его с успехом применяли в течение всей войны не только на минометах, но и в танках. Совершенно новые для завода орудийные, танковые, снайперские и другие прицелы также шли на фронт сплошным потоком.

На заводе ярко горело пламя социалистического соревнования бригад, участков, цехов, отделов, существовали различные формы индивидуального соревнования, что помогало успешно выполнять и перевыполнять задания Государственного Комитета Обороны. Значителен был удельный вес сверхплановой продукции. Только в 1943 году коллектив завода произвел сверх плана и особых заданий ГКО оптических приборов для восьми артиллерийских, десяти минометных, четырнадцати авиационных полков и шестнадцати боевых кораблей.

Всесоюзная инициатива танкостроительной фронтовой бригады Агаркова нашла широкий отклик и среди молодых рабочих завода. Комсомольско-молодежные фронтовые бригады стали одной из наиболее популярных форм соревнования. Члены комсомольско-молодежных фронтовых бригад брали такие обязательства и так строили свою работу, что высвобождалась значительная часть рабочей силы, а производительность труда не только не падала, но и росла. Так, прессовщицы Чуева и Круглова вместо двух прессов обслуживали пять. Токарь комсомолец Максимов вдвое больше, чем требовалось, изготовлял деталей. Сборщики Пронин и Макаров выполняли задание, рассчитанное на сорок пять человек.

Производством самого главного элемента оптических приборов - оптического стекла - занимался вначале всего один завод. И в последующем этот завод оставался основным поставщиком специального стекла. Находился он в Приуралье и возник из эвакуированных сюда двух заводов оптического стекла - из Ленинграда и Изюма. Почему оптики оказались именно здесь? Тут был небольшой завод художественного стекла. Как будто неплохо, что заводы попали туда, где делали художественное стекло. Но, как оказалось, художественное и оптическое стекло сильно разнятся как по варке, так и по обработке. Завод пришлось переоборудовать полностью, приспособив его к новому производству.

Но это только сказать - переоборудовать. На заводе художественного стекла работали деды, отцы и внуки, составившие костяк рабочей силы нового завода. И вот то, что создавалось сто пятьдесят лет, что было их смыслом жизни и предметом гордости - производство неповторимых произведений искусства, слава о которых шла за пределами страны, нужно было буквально уничтожить собственными руками - золотыми руками мастеров. Это была большая трудность, но не главная. Оптическое стекло во всем мире тогда варили только из двух глин - одно месторождение находилось в нашей стране, другое - в Германии. Месторождение, что было на Украине, захватил враг. Где взять новую глину? Ее нашли на Урале. Это была, безусловно, не та глина, но приготовить из нее оптическое стекло было можно.

Еще трудность - лепка горшков для варки стекла. Казалось, какие тут сложности? Однако горшки стали камнем преткновения. Традиционный способ их изготовления - гончарный. Слепить не сложно. А вот высушить до нужной кондиции - целая проблема. Сохли горшки почти полгода - такова технология. Без подобной сушки в печь горшок лучше не ставить. Выйдет бракованное стекло.

Поставку стекла необходимо было возобновить на новом месте через два месяца, иначе кончатся все запасы и остановятся оптико-механические заводы. До войны пробовали тромбовать горшки из менее влажной глины. Такие горшки сохли всего 7-10 дней. Но в то время горшков хватало. А теперь главный технолог завода И. М. Бужинский не спал дни и ночи вместе со своими помощниками, решая эту и другие проблемы.

Завод художественного стекла то ли случайно, то ли специально построили когда-то так, что до него просто так и не доберешься. Он лежал в глубинке - в двадцати километрах от железной дороги. Топливо для печей - дрова. И теперь они оставались главным энергетическим сырьем. Но дрова надо еще взять у леса. К пятистам постоянным лесорубам присоединились и старые кадровые рабочие. Золотые руки стекольщиков-художников взяли топоры. Даже инженеры привлекались к этому. Существовал закон: независимо от должности, каждый должен заготовить и вывезти из леса (на себе) три кубометра дров. От вывозки дров освободили только главного инженера и по совместительству начальника стекловаренного цеха И. М. Бужинского. За него взялся вывезти эти дрова из леса директор завода, понимая, как много зависело от главного инженера. И парторг ЦК ВКП(б) на заводе И. Е. Шаповал доставил на самодельных саночках несколько кубометров дров.