Рампури - Биография голубоглазого йогина

На скалистом холме, возвышающемся над деревней, располагался величественный дворец Равала Самодского. Он имел три этажа и был окружен стеной из красного камня. Позади остались проезжие дороги, электричество, телефоны и прочие приметы цивилизации. Начиналось путешествие пешком сквозь средневековую Индию с обваливающимися руинами, грязными деревеньками, редкими скалами, лачугами с соломенными крышами и маленькими каменными храмами.

В Раджастане цвета и их дерзкие сочетания дразнят чувства и достигают наивысшего уровня эстетики, чем где-либо еще в Индии. Простые деревенские женщины, увешанные серебряными украшениями, носят одежды ослепительного оранжевого, ярко синего, нежнейшего розового, страстного красного и полного жизни зеленого оттенка. Огромные тюрбаны мужчин красного, пурпурного или бордового цветов бывают одноцветными или в горошек и прикрывают от жаркого солнца их сухие темные лица, похожие оттенком на местную землю. Весело раскрашенные земляные домики и красные груды острого перца, разложенные у их стен на просушку, яркими пятнами выделяются на высохшей бесплодной земле.

Тропинка, ведущая к деревне под названием Амлода, была полна нарядно одетыми селянами, идущими в одном направлении. Должно быть, сегодня какой-то праздник, подумал я, или фестиваль, или даже матч по крикету. Я прошел мимо "кхатрий", сооружений, похожих на куполообразные беседки с каменными колоннами, построенных в честь великих воинов и их верных жен, которые кончали жизнь самосожжением на погребальных кострах своих мужей. Чем ближе я подходил к Амлоде, тем гуще становилась толпа.

Небольшой оркестр, музыканты которого были облачены в потрепанную униформу а-ля Армия Спасения, обходил маленькую площадь кругами, играя слащавую маршевую музыку на трубах, тромбонах, кларнетах и маленьких барабанах, — так западное изобретение видоизменилось на индийской почве. Я спросил, где можно найти Хари Пури Баба, и получил совет идти на восток, туда, где собралась большая толпа.

Пробираясь сквозь столпотворение, я огибал музыкантов, танцоров, кукольников, показывающих представления с тряпичными куклами, фокусников и многих других, спрашивая время от времени, как мне найти Хари Пури Баба. Я получал туманные ответы, сопровождаемые кивками направо или налево. "Он где-то там..." Мне уже начало казаться, что никто не знает, где на самом деле можно найти этого человека. Наконец меня направили к жертвенной площадке со священным очагом, где двенадцать жрецов-браминов совершали "хаван", жертвоприношение огню. Дым клубами поднимался над огороженной площадкой, покрытой большой покатой крышей из бамбука и соломы. Один из священников поднял голову и радостно улыбнулся мне. Позже я узнал, что его зовут Пандит Шеш Нараян. Именно он посвящал в баба.

Несколько крестьян подошли ко мне, почтительно поклонились, коснувшись моих ног, и стали с почтением глядеть на меня. А я стоял и смотрел, как в огонь бросают семена сезама, сухую кокосовую мякоть, душистую камедь, а потом тонкой струйкой выливают туда топленое молоко. Гармония ритмичных ведических мантр наполнила мое сердце покоем. Два брамина повесили гирлянды календулы мне на шею. "Как гостеприимны эти люди!" — подумал я. Пандит Шеш Нараян поздоровался со мной и пригласил поприсут-вовать на жертвоприношении. Я поблагодарил его, но ответил отказом, объяснив, что ищу Хари Пури Баба. Пандит указал на холм, возвышающийся над противоположной стороной деревни.

— Гуру Джи, — сказал он. — Там.

Я взглянул на холм и был так ошеломлен увиденным, что начал тереть глаза, а потом и очки. Не знаю, как мне описать увиденное так, чтобы вы не подумали обо мне слишком плохо? Думаю, я все же должен рассказать вам об увиденном, ибо вид, расстилавшийся передо мною, был столь живым и ярким, что я и сейчас вижу его как наяву: из голой скалы, на которой не росло ни травинки, выступали мягкие обводы бедер огромной женщины, и единственной растительностью на холме были волосы ее лона. Я тщетно попытался прогнать мысль о том, что приехал для встречи с целомудренным отшельником, который на самом деле живет в самом сокровенном месте огромной каменной женщины...

Карабкаясь на холм по тропинке, вьющейся меж больших камней, я увидел, что лоно каменной женщины было на самом деле пышно разросшейся рощей манговых деревьев. Когда я наконец взобрался наверх, то увидел перед собою настоящий оазис. Бамбуковые ворота были украшены стеблями сахарного тростника, ветками бананового дерева, сгибающимися под тяжестью плодов, зелеными кокосами, цветами ноготков, блестящей разноцветной фольгой и ярко-красной тканью. Пока я разглядывал это чудо, два крестьянина в тюрбанах успели пройти сквозь ворота ашрама.

Последовав за ними, я помахал рукой худому садху, восседающему на потрепанном одеяле у самого входа.

— Эй, ты! — крикнул он, вынув изо рта трубку чилима. На садху не было надето ничего, кроме набедренной повязки "линготи". — Эй! — снова выкрикнул он и преградил мне дорогу. Я постарался как можно лучше объяснить уважаемому, что хочу увидеть Свами Хари Пури Баба.

— Он ведь здесь, верно?

— Кто? — спросил садху зажав между пальцами ног спичечный коробок Чиркнув спичкой, он зажег чилим и выдохнул дым через нос.

Я раз за разом стал повторять ему имя Хари Пури Баба, пока наконец упрямец не согласился, что я пришел туда, куда нужно. Разговор продолжился при помощи языка жестов. Я слишком плохо владел хинди, а произношение баба оставляло желать лучшего из-за полного отсутствия зубов. Я сказал ему, что приехал из Америки, и, сложив руки перед грудью и кланяясь, выказал желание повидать Хари Пури Баба и засвидетельствовать ему свое почтение.

— Тик хайл, — сказал он, — Хорошо! — Но прежде, чем я успел пройти мимо, садху снова протянул руку ладонью вверх. — Билет! — потребовал он.

— Билет? — переспросил я. — Вы шутите?

— Ха! — воскликнул он, протягивая руку. -Билет!

— А! — наконец-то понял я и достал для него из сумки маленький шарик гашиша.

— Иди! — сказал садху.

Еще издалека я увидел прямую, полную достоинства фигуру, облаченную в одежды цвета охры. Баба сидел на большой деревянной платформе "тахт" и водил туда-сюда в воздухе руками, объясняя что-то нескольким обнаженным садху, сильно смахивающим на привидения из-за пепла, покрывающего их кожу. Волосы привидений, сплетенные в особые косички "джата", непокорной копной свисали вниз, напоминая плети баньянового дерева. Хари Пури Баба, напротив, был очень аккуратно причесан, редеющие черные волосы были завязаны в пучок на затылке, а редкая борода перехвачена шнурком чуть ниже подбородка. Хитрая улыбка пряталась под длинными усами, а на широком лбу три горизонтальных линии из сандаловой пасты горчичного цвета пересекались двумя красными точками "бинду". "Это знак мудрости", — подумал я.