Николай Кононов - Код Дурова. Реальная история «ВКонтакте» и ее создателя

И тут толпа извергла из себя Дурова – этакого джокера без легко считываемых свойств, в белой рубашечке. Они как-то стихийно познакомились и разговорились. На первой лекции сели вместе, и их объединило легкое жжение от открывавшихся университетом возможностей и вообще от новой жизни, которая началась и продлится пять лет.

После занятий сутулый мальчик с первой парты шел с новым приятелем через Дворцовый мост до метро «Невский проспект» и, как вспоминал потом Перекопский, трещал про свои общеобразовательные классы и пересказал полжизни. Уроженец города хоккея и едкого дыма из труб умудрялся вставлять какие-то фразы в этот монолог, но редко.

Я повторил их путь от филфака до «Невского проспекта»: 3500 метров, полчаса быстрым шагом с поправкой на ветер. Если Дуров столько проболтал с впервые встреченным человеком и увлек его, это означало лишь одно – сидя на первой парте, он прослыл социопатом потому, что в школе мало с кем хотелось говорить. Ни в классах, ни на озере Зеркальном не встретилось удобного характера, устремленного к проектам, напрямую связанным с людьми и их потребностями.

Перекопский был удобен. Он сразу понял, что Дуров обдумывает далекоидущие идеи и ставит цели точнее, но при этом не любит рутинную работу, необходимую для воплощения этих идей. Роль второго лица в тандеме Перекопского устраивала.

Как-то раз, отвечая на опрос: «Для чего нужно чего-то добиваться?» – он написал: «Чтобы были деньги. Я их коллекционирую. Нужно же что-то коллекционировать?»

Прагматик и визионер осознали, что полезны друг другу, имеют взаимодополняющие сильные стороны, и сдружились.

Сначала их устремления не поражали размахом. Амбиции касались, например, двора факультета – сада со скульптурами и скамейками, где на переменах болтали филологи. Каждый день рядом со скульптурой «Перекур» дискутировал кружок американцев, которые учат русский. Почему-то филологи не снисходили до знакомства с носителями языка, а Дуров с Перекопским увидели в этом шанс перейти на более высокий языковой уровень.

День рождения Дурова они праздновали в англоязычном кругу, зазвав носителей в бар «Идиот» на Мойке. Американцы поразились, что именинник не пьет и утверждает, что даже капля спиртного во рту ему отвратительна.

Первая идея Дурова, связанная с интернетом, выросла из его мании эффективности. Студент английской кафедры считал, что человечество тратит адское количество времени на ерунду, и тот, кто ему поможет, будет если не вознагражден, то по крайней мере удовлетворен как творец.

Готовясь к сессии, его группа использовала вечный метод – каждый взял себе пул билетов и обязался их написать. На трех мальчиков в группе приходилось пятнадцать девочек, и поэтому обязательства выполнялись красивыми разборчивыми почерками. Затем группа встречалась и менялась записями.

Чтобы ускорить этот процесс, Дуров написал сайт и назвал его в соответствии с выпускным обетом – durov.com. Там выкладывались филологические билеты и курсовые. Хостинг стоил дешево, и Дуров легко покрывал расходы из своего заработка – он рисовал сайты, а также писал статьи в журнал «Всемирный следопыт» об исторических персонажах. Редактор заказал первую статью его отцу – о римских гладиаторах, – но профессору было неинтересно заниматься перетолмачиванием науки в популярное чтение, и он сплавил халтуру сыну. Тот с радостью заработал на Эдисоне, Форде и братьях Райт, попутно усвоив один из законов медиа – продавать читателю малоизвестного героя лучше, связав его со знаменитостью или с громким событием. Например, посланника Российской империи в Тибет Агвана Доржиева преподнесли как «друга живого бога».

Durov.com наводнили материалы. Сайт прогремел на факультете, и вскоре все курсы размещали там рефераты с лекциями. Преподаватели разделились на две партии. Те, кто помоложе, советовали заглянуть на durov.com за материалами к следующему коллоквиуму. Профессор классической филологии, в честь которого закуток перед кафедрой называли «уголком Дурова», отнесся к идее сына без восторга, но не критиковал.

Преподаватели-консерваторы сочли сайт злом и дорогой к отупению, списыванию и компиляторству. Сопротивление прогрессу укрепило эйджизм Дурова, верящего в молодость: «Пожилые – люди внутри своих конструктов, давят своим мнимым авторитетом. Меня это бесило».

Популярность не сносила крышу тотему и пока не давала оснований полагать, что mass collaboration может стать его главным занятием в жизни, которое даст не только славу, но и хлеб. Когда он встречался со школьными товарищами, говорил, что метит в переводчики какой-нибудь богатой углеводородной конторы типа «Газпрома».

Старая знакомая Бертова как-то проходила по «Школе» и увидела Дурова, окруженного толпой девиц. По словам Бертовой, Дуров заметил ее и кивнул девицам – подождите, я сейчас. Приблизившись, церемонно склонил голову.

– Здравствуйте, Анна Дмитриевна.

– Здравствуйте, Павел Валерьевич. Как поживаете, чем занимаетесь?

– Да вот думаю, Анна Дмитриевна, поработать летом.

– Неужели? И кем?

– Аспен, Калифорния. Это горнолыжный курорт, для очень богатых людей. Они оставляют чаевые. Думаю, может, официантом поехать.

– Как же, Павел Валерьевич, разве это возможно: вы – и тарелки?

– Возможно, Анна Дмитриевна, все возможно.

Осенним вечером Дуров с Перекопским засиделись допоздна в квартире на Сенной. Они часто учили заданные слова или возились с домашним заданием, а потом трепались, пока не клонило в сон. Первый курс закончился, и грянул второй.

Дуров любил проповедовать. Он учил Перекопского правильному отношению к учебе: главное – экзамены и подготовка к ним; если не сдал, не стоит убиваться, следует всегда оставаться хладнокровным. «Преподов», как и всех людей, надо понимать – в смысле потребностей, какие мотивы ими управляют, – а также четко улавливать, что им нужно от тебя, и предоставлять это.

«В девяноста девяти случаях знакомств Дуров хочет понравиться, чтобы отношение к нему изменилось в лучшую сторону», – скажет Перекопский позже. Мы будем сидеть в ресторане на крыше самой дорогой гостиницы Москвы, и за его спиной будут блестеть звезды, а гуляющие на Манежной граждане покажутся кем-то вроде термитов, топчущихся около башен недосягаемого муравейника.

Дуров происходил из семьи менее состоятельной, чем у одногруппников, а Перекопский мог позволить себе больше, но и он был ограничен в средствах. После того как «ВКонтакте» стала стоить миллиарды долларов, оба оторвались и жили в лучших гостиницах, работали в самом дорогом офисе Петербурга. «Мы сделали этот мир…»

Мантра Дурова касалась информации. Интернет стер прежнюю картину мира, люди загружают в сеть все больше данных, их жизнь перетекает в двоичный код. Сообща они создают контент и саморегулирующиеся сообщества – тому примером «Википедия». Деньги не главное в свободном интернете. Главное – власть, которая принадлежит тому, кто контролирует потоки информации.