Андрей Шляхов - Главные пары нашей эпохи. Любовь на грани фола

Как вспоминал близкий друг Абдулова, актер Александр Долинский, тот довольно быстро обратил внимание на Ирину Алферову. Узнав, что Ирине негде жить с маленькой дочерью, Абдулов упросил Долинского пустить Алферову пожить в однокомнатной квартирке его матери. Долинский согласился. Абдулов часто навещал Ирину. Так прошло около года.

Той осенью 1977 года оба они — Ирина и Александр — гастролировали с театром в Ереване. Как-то раз во время прогулки по большому парку Александр сделал Ирине предложение. Она пошутила: «Пронесешь меня через весь парк на руках — отвечу!» Александр тут же подхватил Ирину на руки и понес. Он пронес ее через весь парк, не обращая внимания ни на взгляды, ни на реплики окружающих. Ирина в тот момент была на седьмом небе от счастья.

Вернувшись в Москву, молодые поженились. Свадьба была очень скромной — на ней присутствовали всего четыре человека — сами жених с невестой и два их свидетеля.

Все вокруг только и говорили о том, что они — самая красивая актерская пара. Самая красивая пара жила в общежитии и мечтала о собственной квартире. Их мечте помог осуществиться замечательный артист и очень отзывчивый человек Евгений Павлович Леонов, приложивший довольно много усилий для того, чтобы у Ирины и Александра появилось свое жилье.

Их актерская судьба складывалась по-разному. Александр много снимался, быстро стал одним из ведущих актеров «Ленкома», а вот Ирине с ролями не везло — красивую, талантливую, умную и наделенную яркой индивидуальностью актрису снимали мало, в спектакли вводили не часто, причем как в кино, так и в театре ей в основном доставались второстепенные роли. О причинах такой невезучести говорили разное, строили самые смелые предположения, но никто никогда не упрекнул Алферову в отсутствии таланта. Ходили слухи, обвиняющие Марка Захарова в предвзятом отношении к Ирине. Якобы Марк Анатольевич хотел видеть Абдулова своим зятем и оттого не давал Алферовой хороших ролей, но подобные домыслы скорее всего были рождены чьей-то богатой фантазией.

Впрочем, поначалу Алферовой везло на роли. После «Хождения по мукам» ее заметили в руководстве телевидения, и следующая большая роль в кино досталась Ирине буквально по распоряжению свыше. Это была роль Констанции Бонасье в музыкальном приключенческом сериале «Д'Артаньян и три мушкетера», снятым Георгием Юнгвальдом-Хилькевичем.

Сам режиссер хотел, чтобы Констанцию сыграла Евгения Симонова, но «сверху» ему назначили на эту роль Алферову.

«Перед Ирой Алферовой — госпожой Бонасье — я испытываю вину, — писал режиссер Юнгвальд-Хилькевич в своей книге „За кадром“, — потому что не вложил в нее столько режиссерской любви и заботы, как, например, в Алису Фрейндлих или Лену Цыплакову Дело в том, что Ира была мне навязана. И это меня очень раздражало. Алферова нравилась руководству телевидения, потому что хорошо снялась в „Хождении по мукам“. Я хотел утвердить Женю Симонову, но мне не дали. Ира не знала этого. У нас были нормальные отношения, и она осталась довольна своей ролью. Но ей было трудно на съемках. Были проблемы с музыкальностью. Ей было тяжело танцевать и петь одновременно. Она немного сутулая. Бонасье Жени Симоновой была бы более изыскано-хитрой, лукавой, ускользающей. А Ира Алферова — глубоко славянский тип. И французская легкость просто ей несвойственна. Я же не изменил своего замысла по прочтению этого образа и натаскивал Иру на то, что с легкостью могла бы сделать Симонова. Вот за это я чувствую перед Алферовой неловкость».

Понадобилось время, чтобы Георгий Юнгвальд-Хилькевич понял, что ему надо было не пытаться «втиснуть» актрису Алферову в рамки своей трактовки роли Констанции Бонасье, а напротив — строить образ героини, исходя от способностей актрисы, от ее дарования, от ее низкого голоса. Увы — во время съемок он считал иначе и, по собственному выражению, «подтаскивал» индивидуальность Иры под свою идею образа.

Поскольку режиссер счел голос Алферовой слишком грубым, в фильме Констанция заговорила голосом Анастасии Вертинской.

«Я чувствую себя виноватым перед Ириной Алферовой еще и потому, что подтянул роль к голосу, — продолжал Юнгвальд-Хилькевич. — Тот тембр Насти Вертинской, тот звук, такой высокий, звенящий, очень подходил к образу Бонасье. Только внешность осталась Алферовой. Атак делать нельзя. Режиссерская диктатура для кино опасна. Все надо делать исподволь. Чтобы артисты думали, что они все сами сыграли. Теперь я знаю о том, что после просмотра фильма огромное количество народу фанатически влюбилось в госпожу Бонасье, а значит, и в Алферову. Так что оказалось не важным то, какими средствами достигнуто создание образа. Главное, результат был тот, который и должен быть в кино. Художественный».

Алферова на съемках «Трех мушкетеров» чувствовала себя чуть ли не изгоем. Ее, как она сама выразилась, «изначально не любили» — не шили ей костюмов, не ставили должным образом свет, не проводили репетиций. Когда снималась та или иная сцена с ее участием, на площадке обычно не было никого из партнеров. Алферовой говорили нечто вроде: «Обращайтесь мысленно к вот этому стулу, на котором сидела Алиса Фрейндлих».

Трудно сказать, чего больше принесли Алферовой съемки в «Трех мушкетерах» — радости или огорчений. Наверное все-таки радости, ведь успех у фильма был ошеломляющий. Вся страна распевала вслед за героями: «Пора-пора-порадуемся на своем веку…» Разумеется, сразу же пошли слухи о романе между Ириной Алферовой и Михаилом Боярским, ведь если фильм нравится, то всегда хочется перенести хоть что-то из него в реальную жизнь.

Иногда Александру и Ирине удавалось сняться в какой-то картине вместе. Первым таким фильмом стала лирическая мелодрама «С любимыми не расставайтесь», снятая режиссером Павлом Арсеновым по пьесе Александра Володина. Александр и Ирина получили главные роли и играли двух влюбленных. Играли великолепно, тонко, слаженно. Ничего удивительного — ведь они и сами тогда любили друг друга.

«Думаю, любовь, — ее невозможно сформулировать и объяснить, — писал Александр Гаврилович. — Любовь — это то, что не понимается мозгами. Как только она становится разумной, расчетливой — это уже нечто другое. Любовь — сумасшествие, безумие и все что хотите. Со временем она перерастает в привычку, жизнь идет, и все. А вначале это неземное состояние, когда ты не ходишь, а летаешь, когда от прикосновения руки можешь сойти с ума, — совершенно неконтролируемый процесс. Причем у всех она проявляется по-разному, кто-то даже берет и прыгает с десятого этажа. Расчетливый человек разве может пойти и прыгнуть вниз головой? А я знаю, что способен на подобные безумства… У меня раза два в жизни было нечто невероятное, когда я творил такое, что боже мой! И вены резал, и с пятнадцатиметровой вышки прыгал. Попробуйте прыгнуть, я посмотрю на вас. Меня сейчас и самого туда не затащишь. Никогда в жизни — самоубийца, что ли? А тогда прыгал, чтобы показать, на что способен».