Оксана Балазанова - 10 гениев живописи

Поражает то, что парижские пейзажи и натюрморты Винсента – яркие, светлые и радостные – создавались в то время, когда на душе у него становилось все тяжелее. Он был, по его собственным словам, «близок к параличу». Позже, уже из Арля, он писал сестре, что в Париже у него постоянно кружилась голова и снились кошмары. Скорее всего, это были первые симптомы приближающейся болезни. Подобное состояние духа легко проследить в двадцати трех портретах, которые резко отличаются по настроению от пейзажей и букетов цветов. На автопортретах видны трагизм и внутренняя драма. В Париже его начинают посещать мрачные мысли. Искусство уже не кажется Винсенту панацеей. И осознание этого делает его несчастным. Теперь он видит: уйти в искусство – это, по сути, уйти в монастырь, причем не благолепный и тихий, а постоянно раздираемый внутренними распрями. Его начала преследовать горькая мысль – художник обречен на изоляцию от настоящей жизни. Если многие соратники Ван Гога воспринимали свой отрыв от действительности и незаинтересованность общества в их искусстве без особого надрыва, то для художника-проповедника, каким был по натуре Ван Гог, это была настоящая трагедия. Он осознал, что естественная, здоровая человеческая жизнь и жизнь художника – как две чаши весов: если наполняется одна, пустеет другая. Так складывалась вся жизнь Винсента. Теперь вместо любви он довольствуется, как сам говорит, «нелепыми и не очень благовидными любовными похождениями». Так, для него не становится жизненно важным событием встреча с красивой итальянкой Агостине Сегатори. Бывшая натурщица Агостине владела кафе «Тамбурин», где собирались художники, и явно благоволила к голландцу. Но он больше не хотел иметь семью и детей. Художники – его семья, картины – дети. Снова начались проблемы со здоровьем. «Я быстро превращаюсь в старикашку – сморщенного, бородатого, беззубого». Теперь он виртуозно владеет рукой, пишет радостные сияющие картины, и при этом переживает душевную смуту. Высшую цель он видит в том, чтобы проложить путь новым поколениям художников, стать звеном цепи, уходящей в будущее. Он пытается организовывать выставки художников. Но широкая публика этим не интересовалась. Выставка его работ и работ его друзей в кафе «Тамбурин» закончилась каким-то скандалом, подробности которого до нас не дошли.

Разочарованный, Ван Гог начал думать об отъезде куда-нибудь на природу. Ему хотелось тепла. Он вообразил себе южную, прекрасную обетованную землю. Эту землю он именовал Японией. О реальной Японии художник знал очень мало. Она была далекой, гармоничной. В то время многие увлекались японскими гравюрами. Импрессионистам японское искусство импонировало своей утонченностью, способностью создавать настроение. А Ван Гог в нем видел еще и вариант своего старого идеала «народных картин». Его представления о японских художниках и их быте были наивными и далекими от реальности. В лавочке Бинга он постоянно покупал японские эстампы и вскоре собрал целую коллекцию. Дома Винсент делал с них копии. Один из лучших вангоговских портретов – «Портрет Жульена Танги» – написан на фоне стены, сплошь увешанной японскими гравюрами.

Папаша Танги, которого любили и уважали все импрессионисты, в молодости был участником Парижской коммуны. Он владел небольшой лавочкой на Монмартре, которую знали все художники, потому что он продавал не только кисти и краски, но и картины. Папаша Танги был бескорыстным поклонником и покровителем непризнанных художников. Долгие годы он был единственным, кто покупал и выставлял в витрине своей лавки картины Сезанна. Танги охотно приобретал полотна Писсарро, Гогена, Сёра, устраивал мини-выставки, на которые ходили, в основном, сами художники. Там они обменивались мнениями, заводили новые знакомства. Танги выставлял и картины Ван Гога и очень ему благоволил. Винсент тоже любил папашу Танги. Единственный человек, который был не в восторге от этого, – мамаша Танги. Сейчас нам остается только поражаться необыкновенной проницательности этого не слишком богатого лавочника – все, кому он покровительствовал, в дальнейшем стали знамениты.

Наступил февраль 1888 года, и Ван Гог отправился-таки в свою «землю обетованную» – на юг Франции в прованский город Арль.

Почему именно Арль привлек его внимание? Тут сказалась и его любовь к книге «Тартарен из Тараскона», которую он постоянно цитировал. И отношение к одному из любимейших художников Монтичелли, живопись которого покорила его в Париже. Монтичелли, правда, последние годы жил в Марселе. Но Марсель показался Винсенту, уставшему от сутолоки большого города, слишком шумным, и он выбрал городок неподалеку – Арль.

Природа Арля полностью отвечала настроениям художника. Когда он приехал, еще продолжались снегопады. Белые вершины нежно-лиловых гор на горизонте напомнили ему японские ландшафты. Прошло всего две недели – и снег растаял, началось буйное цветение яблонь, миндаля, персиков, абрикосов. И это тоже напоминало Японию. Цветение превращало прованский городок в подобие рая. Серия полотен, изображающих весну в Арле, – самое радостное, что есть у Ван Гога.

Летом рай сменило адское пекло. В письмах Винсента то и дело попадались упоминания о палящем солнце и неистовом ветре с гор – мистрале. Он опрокидывал мольберт, вырывал из рук кисть. Но северянину Ван Гогу это неистовство было по душе. Он охотился за солнцем. «Как, однако, прекрасен желтый цвет!» Он находил бесчисленное множество оттенков желтого и торопился запечатлеть на холсте. Французский юг, увиденный глазами голландца, помог выкристаллизоваться его стилю – звучной контрастной гармонии, энергичным сочетаниям. В Арле Винсент вернулся к самому себе, но уже обогащенный Парижем. Весна, лето и осень 1888 года в Арле – удивительно плодовитый период для Ван Гога. Он неустанно писал сады, создал целую серию «Подсолнечников», написал «Сеятеля», «Ночное кафе», запечатлел «Спальню», «Дом художника», «Звездную ночь на Роне», портреты – свои, своих знакомых, соседей, селян. Все эти полотна делались за один сеанс. Он писал как одержимый, тратя на каждую картину по часу или два. Если ему что-то не нравилось в картине, а это бывало нередко, он не исправлял, а писал ее заново, делая новые и новые варианты. Поэтому очень многие его картины существуют в нескольких вариантах. Только над «Ночным кафе» Ван Гог работал три ночи подряд. Какие эмоции владели Винсентом в это время, можно судить по строчке из его очередного письма: «Ночное кафе» – место, где можно погибнуть, сойти с ума или совершить преступление».

Конечно, художник был одинок, поскольку среда, в которой он теперь жил, была далека от него по интересам и происхождению. Но и там у него завязались приятельские отношения с супругами Жину – хозяевами привокзального кафе, где он обедал. Винсент писал о них брату: «Исключительные люди». Проводил немало времени с лейтенантом зуавов Милье, красавцем и щеголем, ходил с ним на этюды и даже пытался научить рисовать. С почтальоном Руленом и его семьей он по-настоящему подружился. Частенько встречался с жившими неподалеку от Арля двумя художниками: американцем Мак-Найтом и бельгийцем Эженом Бошем. Даже написал портрет Боша на фоне звездного неба. Винсента поразило лицо бельгийца – «острое, как бритва». Особый прилив симпатии он почувствовал, когда узнал, что Бош собирается ехать в Боринаж. Ван Гог даже хотел познакомить с ним Виллемину (ему всегда хотелось, чтобы его сестричка вышла замуж за художника).