Татьяна Михайловна Соболева - В опале честный иудей

Положение наше осложняло мое недомогание.

ГРЕХОПАДЕНИЕ ПОЭТА АЛЕКСАНДРА СОБОЛЕВА

Это случилось однажды, только раз. Подчеркивая это, я не собираюсь представить поэта Ал. Соболева этаким ангелоподобным существом, всегда и до тоски постно-правильным. Нет, он был человек, с присущими человеку, тем более неординарному, очень эмоциональному, и неровностями в характере, и колючими недостатками. Но последнее главным образом в незначительном, малосущественном. А в мыслях и делах по большому счету он оставался непоколебимо правдив и искренен без каких-либо насилий над своей от Бога благородной натурой. Никакие «житейские блага» не заставили бы его продать душу дьяволу.

Очевидно, не случайно два разных человека, разделенные расстоянием почти в двадцать пять лет, охарактеризовали его до удивления родственными словами.

В 1964 г. в своем отзыве о рукописи сборника стихов Ал. Соболева, включенного в план издательства «Московский рабочий», известный литературовед, член-корреспондент АН СССР Л.И. Тимофеев писал: «Закончив чтение книги, читатель, вероятно, почувствует, что она помогает ему стать лучше... Очень просто, поэтично и естественно автор вводит его в мир добрых и нужных человеческих мыслей и чувств... Читатель встретился с хорошим человеком...»

А в 1990 г. другой уважаемый литературовед, В.Ф. Огнев, который ознакомился всего-то с двадцатью стихотворениями Ал. Соболева, посланными ему мной, начал беседу со мной словами: «Какой чистый, какой честный человек!..»

И вдруг - грехопадение...

«Я пошел бы на бесчестный поступок, даже на преступление, - сказал он мне как-то, - только в одном случае: если бы от этого зависела твоя жизнь». С гордостью и благодарностью выслушала я признание любящего сердца, но мне и в голову не приходило, что довольно скоро, хотя и не по своей вине, поставлю его перед необходимостью поступиться совестью.

В конце 50-х годов хор имени Пятницкого, которым тогда руководил Мариан Коваль, готовился отметить свой полувековой юбилей.

Для открытия торжественного концерта по этому случаю потребовалась соответствующая праздничная песня, естественно, привязанная к настоящему времени. Мариан Коваль предложил Ал. Соболеву, которого уже знал по совместной работе, сочинить нужные стихи. Композитор Анатолий Новиков их ждет. Александр Владимирович поинтересовался примерным содержанием заказного произведения. Ну, очевидно, о Родине, о Ленине, последовал ответ. Возможный автор будущих стихов сначала заколебался, но согласился: Родина - земля, где ты родился и живешь, ее, как мать, не выбирают. Ленин? Ленин возражений не вызывал. Соболев, подобно абсолютному большинству советских граждан, не имел ни малейшего представления об оборотной, «непарадной» стороне личности Ленина, хотя постоянно возмущался стараниями коммунистической пропаганды сотворить из смертного человека боженьку, из его учения - религию. «Неужели, - не переставал спрашивать, - у этого человека не было недостатков? Он, что - святой, на него можно только молиться?» Не имея ответов на беспокоившие вопросы - где их было взять?! - все-таки считал, вернее хотел видеть «вождя мирового пролетариата» гуманным и справедливым. Отсюда и его стихи о Ленине: «Первый пост», «Сильнее смерти», «Апрель». Он разделял заблуждение многих о том, что последователи Ленина свернули с верного ленинского пути, и это было не корыстным служением Ал. Соболева кривде, а ошибкой, порожденной отсутствием достаточно объективной информации в закрытом обществе.

Он сочинил две строфы — о Родине и о Ленине, хвалебные. Но Анатолий Новиков потребовал третью: без нее, без третьего куплета песня будет выглядеть словно бы куцей, незавершенной. На совете троих (композитор, руководитель хора и поэт) двумя голосами - А. Новикова и М. Коваля - решено было посвятить завершающую строфу Коммунистической партии... Оба ничего знать не знали о тесных непосредственных контактах поэта с представителями ее авангарда. Они наступили на больное место. Взбешенный Соболев - не до этикета ему было! - сразу, без раздумий послал своих собеседников вместе с партией... Они, умудренные, старшие по возрасту, не стали играть в обиду. Где-то в душе оба понимали, больше того, знали, что их собеседник прав: для этого они были и умны, и искушённы. Они рассмеялись... Это тоже кое о чем говорит. А что же взбунтовавшийся было Ал. Соболев? Поостыв, он оглянулся на свой тыл, вспомнил свою измотанную баталиями и нуждой жену и... согласился.

Не правда ли, это был самый подходящий момент для прославления великой Коммунистической партии, надругавшейся над его женой, ввергнувшей семью в крайнюю нужду?

Но за песню «Родина, Ленин, партия» были обещаны, а позже и получены 1200 рублей! Сумма для нищих - преогромная! Половина денег, нужных на летний загородный отдых - не с целью развлечения, а для спасения жизни. И пусть первым за проступок сей бросит в него камень тот, кто в создавшейся ситуации поступил бы иначе. Он сам, оступившийся не чревоугодия ради или иного ублажения плоти, до конца своих дней с горечью и раскаянием вспоминал об этом, как считал, самом постыдном эпизоде в своей жизни и творчестве. Всякий раз, когда по радио начинала звучать эта песня, а исполняли ее часто, Александр Владимирович молча, торопливо подходил к приемнику, с чувством поворачивал выключатель и покидал комнату - будто бежал от позора...

Вот они, компрометирующие поэта пять строчек:

Кто нам дал богатырские крылья и мечтам беспредельный полет,

Кто советский народ к изобилью в лучезарное завтра ведет?

Партия!..

Думаю, Козьма Прутков, автор известного афоризма («Единожды солгавши, кто тебе поверит»), все же имел в виду корыстное служение лжи. Такая вина оправдания иметь не может. Я говорю об этом потому, что хочу отвести даже тень лжи с личности поэта Ал. Соболева, дабы никто и никогда не посмел обвинить его в двоедушии и двуличии. Это не его портрет. И я обязана была рассказать, что и как принудило его один, подчеркиваю, один только раз посвятить компартии пять хвалебных строк. Пять за всю жизнь. От безденежья. От нужды.

Наверно, можно, может быть и правильнее, было бы промолчать о том, что собираюсь здесь сейчас сказать. Но я считаю своим долгом, вспоминая о поэте Ал. Соболеве, не упускать ни одного сколько-нибудь заметного в его жизни эпизода, если в нем замешано лицо именитое. Партией обласканное. И еще: я отношусь к слугам компартии тоже как к жертвам деспотического режима, согнувшимся перед ним, не сумевшим поступить так, как один из героев Джека Лондона: «Он предпочел свободу и страдания беспечной жизни и рабству». В моем повествовании - это свобода и рабство в творчестве: произносить каждое слово с оглядкой на «хозяина» - что может быть тяжелее и унизительнее для литератора? Эти мои рассуждения, отчасти «извинения» продиктованы осторожностью и ответственностью, ибо говорить я осмеливаюсь о поэте талантливом, неприкосновенном в советское время для критики. Наоборот, заслужившем за свой труды три Сталинские и Ленинскую премию.