Николай Галкин - Откуда соколы взлетают

Ответил Кравченко и на целый ряд других вопросов: о тактике боя, о воздушной стрельбе, об управлении боем, о боевых порядках.

Затем он перешел к способам борьбы с зенитной артиллерией:

— Вам приходится часто ходить на штурмовку, подставлять себя под все виды огня. Из винтовки могут сбить, если идешь метров на триста, пулемет берет на километр и чуть повыше, еще выше зенитчики бьют. Идешь над целью — то и дело меняй курс: пойдешь по прямой — зенитчики свалят первым же залпом. Маневрируй, если ты даже и врага не видишь.

Говорил Кравченко неторопливо, уверенно, как о деле, хорошо ему известном и целиком его поглотившем.

— Истребитель И-16 лучше японских, и не бойтесь перегрузок, маневрируйте. Главное — нападение, стремитесь к сочетанию осмотрительности, маневра и огня. На то мы и истребители, чтобы истреблять противника!

Ночью 4 июля командующий ВВС фронта комкор Смушкевич отправил телеграмму наркому обороны К. Е. Ворошилову:

«Истребительный полк, командир которого Герой Советского Союза Кравченко, провел сегодня два налета на передовые аэродромы противника и два воздушных боя: один над фронтом, второй при налете у себя над аэродромом. Уничтожено тридцать два неприятельских истребителя. Потерян один наш летчик, о чем считаю нужным вам доложить».

Контрудар советско-монгольских войск увенчался успехом. На третьи сутки, в ночь на 5 июля, противник отступил, оставив на поле боя тысячи убитых солдат и офицеров. При отступлении за реку много японцев утонуло. Баин-цаганское побоище завершилось победой советско-монгольских войск. Однако японцы сумели удержать всю ранее занятую территорию восточнее Халхин-Гола.

В юрту, освещенную фонарем, начальник штаба полка майор Головин принес на подпись, командиру боевое донесение о действиях 22-го полка за минувший день:

«8 июля 1939 года в воздушном бою в 10—15 километрах юго-западнее Ху-Ху и Ундор-Обо участвовало наших 51 самолет, со стороны противника 30. В результате боя сбит 21 самолет противника. Наши потери — три самолета и три летчика».

— Много потеряли, много! — огорчался Кравченко. Он всегда больно переживал гибель товарищей.

12 июля японские истребители летели над фронтом, построившись в три яруса на высоте 800—1000 метров.

Кравченко, ведя свой полк на сближение, приказал одной эскадрилье имитировать намерение вести бой с нижним ярусом, другой — отойти в сторону и подняться на уровень второго яруса, третьей — подняться до верхнего.

Когда второй ярус японцев бросился в атаку на нижнюю эскадрилью, она сделала разворот и, не вступая в бой, круто пошла вверх. Вторая же эскадрилья полка ринулась на снизившихся японцев, а третья — завязала бои на высоте. Благодаря этой тактике, за 45 минут боя японцы потеряли 11 истребителей, наши — ни одного.

В середине июля авиагруппа пополнилась новыми истребителями И-153 — «чайками». Эту машину Кравченко испытывал в НИИ ВВС, и опыт теперь пригодился.

По указанию Смушкевича для испытания в бою И-153 была сформирована отдельная эскадрилья особого назначения. Командиром ее стал майор Сергей Грицевец, заместителем Борис Смирнов. Грицевец и его товарищи облетали самолеты и остались довольны новыми машинами.

23 июля летчики произвели 111 боевых вылетов, сбили 11 самолетов противника. 29 июля майор Кравченко вывел группу на вражеский аэродром и произвел штурмовку — на аэродроме было уничтожено 13 самолетов. При возвращении домой летчики заметили еще один аэродром, хорошо замаскированный. Через полчаса произвели налет и на него — сожгли 6 самолетов.

20 июля командир 2-й эскадрильи Витт Скобарихин с новичком Василием Вуссом вылетели на прикрытие наземных войск. Японцы насели на новичка. Спасая товарища, Скобарихин таранил вражеский самолет и сел в степи вблизи аэродрома. Это был первый таран в небе Монголии.

4 августа над горой Хамар-Даба лейтенант Мошин сбил один истребитель врага, погнался за вторым и, когда понял, что патронов нет, нагнал противника, винтом ударил по стабилизаторам самолета. Японский истребитель врезался в землю. Мошин благополучно сел на свой аэродром.

На одном из очередных совещаний Я. В. Смушкевич говорил:

— Японцы в своих сводках считают полк майора Кравченко опаснейшим и утверждают, что он весь сформирован из асов, получивших боевой опыт в Испании и Китае.

— Они правы только в одном, товарищ комкор, действительно, двадцать второй стал полком асов, — не без гордости ответил Кравченко. — Только в одном ошибаются — почти все летчики получили боевое крещение здесь, на Халхин-Голе.

И действительно, молодые летчики при хорошо организованной учебе, постоянных разборах проведенных боев и в частых сражениях мужали быстро. На фронте летчики взрослеют и мудреют не с возрастом, а с количеством проведенных боев. Вот почему за короткое время они стали опытными асами.

Указом Народного хурала Монгольской Народной Республики от 10 августа 1939 года группа советских летчиков была награждена орденами Боевого Красного Знамени МНР. Всех пригласили в большую юрту. Сюда пришли маршал Чойбалсан, комкор Смушкевич. Беседа Чойбалсана была душевной и благодарной; он говорил, что японские империалисты три месяца ломятся, как разбойники, в мирный монгольский дом. Уже обломали себе зубы, но так и не смогли добиться своей цели. Не смогли потому, что братья великой Страны Советов пришли нам на помощь.

Получая боевой орден, Кравченко волновался. Он сказал тогда:

— Дорогой товарищ Чойбалсан, у русских есть неписаный закон: если горит дом соседа, его тушат всем миром. Монголы — наши соседи и братья, разве мы могли допустить, чтобы они сгорели в пожаре, подожженном японцами? Мы интернационалисты! Мы доброжелательно относимся ко всем народам земли, всегда готовы добиваться справедливости, если необходимо, то и ценой своей крови и жизни. Вот почему мои товарищи так самоотверженно дерутся в небе Монголии.

Комкор Я. В. Смушкевич и полковой комиссар И. Т. Чернышев решили 18 августа торжественно отметить День Военно-Воздушных Сил. Наша авиагруппа под командованием Сергея Грицевца безупречно строгим, парадным строем прошла над линией фронта. Звено майора Александра Николаева каскадом фигур высшего пилотажа показало класс летного искусства. Бойцы выскакивали из окопов, подкидывали вверх пилотки, кричали «Ура!» Летчики показали настоящий «воздушный балет» — такую оценку дало параду командование. Весь фронт рукоплескал славным соколам. Все это происходило на глазах японцев, но они не могли помешать параду.

Особенно восторженно смотрел на небо Кравченко.

— Ну как, комиссар, — хлопал он по плечу Калачева. — Что я тебе говорил. Будет и на нашей улице праздник. Смотри, вот он и наступил.