Станислав Малышев - Военный Петербург эпохи Николая I

Так сложилось, что два парада, прошедшие в николаевском Петербурге, получили наибольшую известность. Один из них, на Царицыном лугу 6 октября 1831 года, в честь самой большой победы за время царствования, вошел в историю благодаря одной картине Чернецова. Другой увековечен на картинах целого ряда художников, в число которых входил и Чернецов. Это парад на Дворцовой площади 30 августа 1834 года в честь открытия Александровской колонны. Величественный памятник русской славы в войнах 1812–1814 годов создал архитектор Огюст Монферран, в прошлом — офицер наполеоновской армии. Символично, что монумент победителям возводил бывший представитель побежденной стороны, который по-настоящему нашел себя на службе России.

Вид Дворцовой площади. Акварель Г.Г. Гагарина. 1832 г.

После трех лет обработки колонна была доставлена на площадь и с помощью сложной системы лесов и рычагов, силами нескольких тысяч рабочих и солдат гвардии поднята в вертикальное положение. Еще два года длилась отделка. Колонну, вставшую в центре Дворцовой площади, увенчала фигура ангела с крестом, попирающим змею, аллегорически передающая идею победы России над коварным и злобным врагом. Скульптор Орловский придал лику ангела сходство с лицом покойного императора Александра I. На пьедестале колонны были помещены изображения двух рек — Немана и Вислы, за пределы которых в Отечественной войне 1812 года были изгнаны войска Наполеона, старинные русские и античные доспехи и барельефы, прославляющие победу, мир, правосудие, милосердие, мудрость и изобилие.

Открытие Александровской колонны 30 августа 1834 г. Худ. Г.Г. Чернецов

Наконец приблизился торжественный день освящения монумента. Колоссальные массы гвардии идеально ровными прямоугольниками заняли всю Дворцовую и Адмиралтейскую площади. Вдоль здания Главного штаба толпились зрители. Поэт В.А. Жуковский с восторгом описывает этот праздник: «И никакое перо не может описать величия той минуты, когда по трем пушечным выстрелам вдруг из всех улиц, как будто из земли рожденные, стройными громадами, с барабанным громом, под звуки Парижского марша, пошли колонны русского войска… два часа продолжалось сие великолепное, единственное в мире зрелище… Вечером долго по улицам освещенного города бродили шумные толпы, наконец освещение угасло, улицы опустели, на безлюдной площади остался величественный колосс со своим часовым». [111] Цит. по: Ротач А.Л., Чеканова О.А. Монферран. Л., 1979. С. 136–137.

На открытии колонны в Петербурге присутствовала прусская депутация, а в следующем, 1835 году, вблизи прусской границы состоялись совместно с прусской гвардией знаменитые Калишские маневры, уникальные, единственные в XIX веке, ставшие яркой демонстрацией дружбы двух стран, многолетних союзников со времен победы над Наполеоном. Кроме русского императора и прусского короля, в Калише присутствовал, правда, без своих войск, и третий союзник — австрийский император. Место было выбрано не случайно — именно здесь в 1813 году был заключен договор России и Пруссии, положивший начало освобождению германских земель от наполеоновской оккупации. С тех пор уже третье десятилетие военная форма пруссаков очень сильно напоминала русскую.

Открытие Александровской колонны. Рис. О. Монферрана. 1834 г.

Русский гвардейский отряд состоял из двухбатальонного сводного гвардейского полка, в котором все полки были представлены взводами и ротами, Гренадерского Короля Прусского Фридриха-Вильгельма III полка в полном составе, а также частей гвардейской кавалерии и артиллерии. В сводные части были назначены в основном солдаты, служившие в 1812–1815 годах.

Император Николай I в форме прусского своего имени Кирасирского полка. 1830-е гг.

Часть отряда была доставлена из Петербурга на пароходах в Данциг. При проходе через прусские владения русские войска везде находили радостный прием. Атмосфера военного братства, товарищества двух армий на маневрах отражена в солдатской песне, сложенной трубачом Л.-гв. Егерского полка Малышевым, где есть такие наивно-трогательные слова:

В 1839 году император выехал из Петербурга на Бородинское поле для торжественного открытия памятника героям 1812 года. Участник этого события, генерал-адъютант князь А.Г. Щербатов, писал: «16 августа поехал я из Литвинова в Бородино, куда уже прибыл государь, тотчас начались смотры войск, собранных в числе более 120 тысяч; стечение военных, как служащих, так и отставных, служивших в 1812 году, было большое, несколько чужестранных принцев и военных умножило это великолепное собрание. 26 августа (день Бородинской битвы) происходила торжественная военная и церковная церемония вокруг монумента, воздвигнутого в сем году в память сражения… В следующие дни были маневры, представляющие сражение 1812 года. Одним словом, во всех отношениях блеск и красота зрелища были удивительны, но жаль только, что это сопряжено было с непомерными издержками для казны и обременением всех стран, чрез которые войска стекались». [113] Щербатов А.Г. Мои воспоминания. СПб., 2006. С. 148.

Гвардейская кавалерия на параде. Начало 1840-х гг.

7 ноября 1846 года состоялся парад в честь 50-летия шефства императора Николая I в Л.-гв. Конном полку, в который Николай Павлович был назначен в год своего рождения. Полковые торжества состоялись в манеже Инженерного замка (Михайловского). В качестве почетных гостей были приглашены все лица, «каких бы чинов и званий они не были», которые состояли в Конной гвардии 7 ноября 1796 года, на момент назначения. Таких ветеранов в Петербурге оказалось 10 человек, 8 из которых явились на праздник.

Император Николай I. Рис. после 1846 г.

Полковой историограф Анненков оставил описание этого торжества, сделанное по горячим следам — оно стало самым ярким из недавних событий в истории полка, написанной в 1848 году, и представлено автором как достойный венец многолетней верной службы Конной гвардии обожаемому шефу. Несмотря на сугубо официальный характер изложения, здесь заметно искреннее проявление верноподданнических чувств, которые офицер выражает как бы от всего полка. При этих строках вспоминаются не только Аустерлиц, Фридланд, Бородино, мятежная Сенатская площадь и Варшава, но даже то, о чем в полку говорили только вполголоса, как о легенде, передавая от старших к младшим, — после убийства Павла Петровича конногвардейцы, не предавшие покойного государя, демонстрировали свое презрение к героям заговора и переворота.