Михаил Филин - Толстой-Американец

Долгоруковский мундир Американец хранил как святыню почти сорок лет.

На третий день поручик Фёдор Толстой и два других штабных офицера повезли тело князя-«солдата» в российскую столицу. «Ему велено было только присутствовать при церемонии погребения, — сообщил Ф. Ф. Вигель, — и тот же час опять выехать из Петербурга» [328] Вигель-1. С. 472. .

А по возвращении оттуда безутешного графа Фёдора — как утверждал тот же мемуарист, «в память Долгорукова» [329] Там же. — власти наконец простили и вернули в гвардейский Преображенский полк. Судя по имеющимся документам, это произошло 31 октября 1808 года [330] Чичерин А., Долгов С., Афанасьев А. История лейб-гвардии Преображенского полка: 1683–1883. Т. IV. СПб., 1883. С. 217; Архангельская-4. С. 16, 18; РГВИА. Ф. 29. Оп. 1/153-а. Св. 584. Д. 626. Ч. 2. Л. 112, 117. . Американец примкнул к 4-му батальону полка, который с конца сентября участвовал «в трудном походе по малонаселённой стране, объятой пламенем народной войны» [331] Долгов С. История лейб-гвардии Преображенского полка: 1683–1883 г. Т. III: 1801–1883. Ч. 1. СПб., 1898. С. 57. .

«В походах против неприятеля» граф Фёдор числился по 1 ноября 1809 года [332] Архангельская-4. С. 16; РГВИА. Ф. 29. Оп. 1/153-а. Св. 584. Д. 626. Ч. 2. Л. 117. и не раз отличился в сражениях «в Финляндии против шведов». «Граф Ф<���ёдор> И<���ванович> Т<���олстой> был точно храбр и, невзирая на пылкость характера, хладнокровен», — подчёркивал позже Фаддей Булгарин [333] Булгарин. С. 203–204. .

11 августа 1809 года Фёдора Толстого произвели в штабс-капитаны [334] Архангельская-4. С. 16, 18; РГВИА. Ф. 29. Оп. 1/153-а. Св. 584. Д. 626. Ч. 2. Л. 112, 117. .

А за несколько месяцев до этого производства, в зиму с 1808 на 1809 год, Американец близ Вазы совершил, без преувеличения, подвиг. В его прошении об отставке (1814) на сей счёт сказано следующее: «22 Генваря 1809 года ходил с охотниками осматривать положение замёрзших вод Кваркен среди стужи до 25 градусов, когда ненадёжность льда угрожала страхом смерти» [335] РГВИА. Ф. 29. Оп. 1/153-а. Св. 584. Д. 626. Ч. 2. Л. 117 об. .

Описанию подвига графа Фёдора Ивановича впоследствии была посвящена отдельная главка в многотомной «Истории лейб-гвардии Преображенского полка». Она называется «Капитан [336] Тогда Американец ещё ходил в поручиках. граф Толстой переправляется через пролив Кваркен»:

«<���…> Капитану полка графу Толстому было поручено, по приказанию командира корпуса князя Голицына, исследовать пролив Кваркен. Граф Толстой немедленно отправился по назначению с несколькими казаками и, дойдя до Годденского маяка, донёс, что путь хотя труден, но всё-таки проходим, причём добавил, что близ г<���орода> Умео шведы не располагают, по-видимому, большими силами.

Это последнее донесение впоследствии дало возможность Барклаю де Толли, принявшему начальство над корпусом Голицына, перейти по льду Ботнический залив и с 3-тысячным отрядом занять Вестерботнию» [337] Долгов С. История лейб-гвардии Преображенского полка: 1683–1883 г. Т. III: 1801–1883. Ч. 1. СПб., 1898. С. 58. .

Что имел в виду Американец, сдержанно докладывая о «трудном пути», стало ясно, когда войска под командованием генерал-лейтенанта М. Б. Барклая де Толли вступили в начале марта на лёд.

«Чего только не испытал этот мужественный отряд! — удивлялся историк спустя столетие. — Трое суток ему пришлось идти местами по глубоким снегам, местами по высоким льдам. Спать могли только под открытым небом. Проводников не было. Огня нельзя было разводить, чтобы не обнаружить шведам своего наступления. Приходилось не только взбираться на ледяные утёсы и переходить широкие расселины, но нужно было ещё тащить на себе по этому тяжёлому пути орудия и обозы. Кваркен замерзает исключительно в суровую зиму. Но стоило только порыву южного ветра взволновать на этом пространстве лёд, и весь отряд обрёл бы себе ужасную могилу в морской пучине [338] Ср. с фрагментом «Автобиографической записки государственного секретаря Василия Романовича Марченки, 1782–1838 гг.»: «Тут узнали мы, что среди жесточайших морозов, при ветре, исчезает в несколько часов лёд на Ботническом заливе, и если бы несчастие это постигло корпус, то ни один человек не спасся бы; но Бог был милостив к нам» (PC. 1896. № 3. С. 482). .

Барклай де Толли признал переход „наизатруднительнейшим“ и прибавил, что его мог преодолеть только русский солдат. „Не нужно веховать Кваркена, я развеховал его трупами“, — сказал тот же Барклай де Толли, и эти слова полководца ярко дорисовывают картину перенесённых трудов» [339] Бородкин М. М. Указ. соч. С. 110. .

А ведь Американец, двигаясь с отрядом, совершил «сию гигантскую и даже невероятную атаку» [340] Назимов Е. П. Записки // Труды Псковского Археологического общества. Вып. 8. Псков, 1912. С. 60. вторично. Русские, пройдя около ста вёрст, вышли в тыл шведов и взяли город Умео практически без сопротивления. Один из офицеров, пересекших залив по льду, назвал эту операцию «фараоновской» [341] Там же. . Другие вспоминали о «могильном камне безнадёжной пустыни» [342] Ерофеев В. Толстой-Американец. Нижний Новгород, 2009. С. 61. .

За участие «в экспедиции при покорении Аландских островов» и «за оказанное им тогда отличие» в сражении граф Фёдор Толстой «удостоился Монаршего благоволения» [343] Архангельская-4. С. 16, 18; РГВИА. Ф. 29. Оп. 1/115-а. Св. 584. Д. 626. Ч. 2. Л. 112, 117 об. . Имей он поменьше грехов — был бы, видимо, и награждён императором пощедрее.

Дорого давшаяся, но всё-таки успешная для русских война завершилась в сентябре 1809 года подписанием Фридрихсгамского мира.

Теперь молебствия, парады и фейерверки были уместны. В «собственность и державное обладание» империи перешла вся Финляндия до реки Торнео, Россия обеспечила себе контроль над Балтийским морем и обезопасила Петербург. «Без Финляндии Россия оставалась неполною, как бы недостроенною, — афористично изречено в старой книге. — Финляндия явилась как бы рукою, прибавленною к туловищу России» [344] Бородкин М. М. Указ. соч. С. 121. .

Вполне мог быть удовлетворён итогами кампании и Американец, вырвавшийся из гарнизонного плена, прощённый, славно дравшийся и кутивший, обзаведшийся в «тундрах финских» новыми приятелями-офицерами и приятельницами из «чухоночек», повышенный в чине и отмеченный императором.

Теперь популярному, но не угомонившемуся [345] «Он <���…> не угомонился…» — констатировала П. Ф. Перфильева в хронике «Несколько глав из жизни графини Инны» (РВ. 1864. № 4. С. 683). графу Фёдору предстояло стать очень известным человеком.

Дочь Толстого-Американца поведала, что у отца в продолжение жизни было «несколько дуэлей» [346] РВ. 1864. № 4. С. 683. . О двух достоверных поединках нам предстоит здесь рассказать [347] Сообщения о других поединках Американца в годы его военной службы (например, рассказы об экзотической «подводной» дуэли графа с неким морским офицером или о столкновениях со шведами) носят заведомо легендарный характер. Информированный Денис Давыдов откровенно потешался над подобными жутковатыми баснями, когда предлагал Ф. И. Толстому (в послании «К другу, на мои имянины», 1815): «Прошу тебя забыть / Нахальную уловку, / И крепе, и понтировку, / И страсть людей губить…» Однако нельзя исключать полностью, что у нашего героя всё же были какие-то дуэльные истории, не получившие широкой огласки и посему не запечатлённые в сохранившихся источниках. .