Михаил Филин - Толстой-Американец

В финском городке Або, где располагался отвоевавший батальон Преображенского полка, у штабс-капитана Фёдора Толстого была дуэль с капитаном Генерального штаба Брунновым, и, как сообщил И. П. Липранди, Американец «прострелил», то есть ранил, своего противника [348] Липранди. С. 71. . Достаточно рядовой для той эпохи эпизод повлёк, однако, за собой нерядовые, драматические последствия.

Спустя несколько дней после поединка с Брунновым граф Фёдор вновь вышел к барьеру. На сей раз ему противостоял Александр Нарышкин, сын обер-церемониймейстера и тайного советника. И наш герой поразил юного гвардейца насмерть.

«Незавидная его известность, — утверждал в повествовании о Толстом выражая господствовавшее мнение, граф П. X. Граббе — началась убиением на дуели молодого Нарышкина» [349] Граббе. С. 96. .

«Это происшествие наделало много шуму в городе», — читаем в мемуарах Ф. В. Булгарина [350] Булгарин. С. 210. .

Акцентировала внимание на поединке Александра Нарышкина с Фёдором Толстым — как на главном из «грешков молодости» Американца — и «бабушка» Е. П. Янькова. Она, в частности писала: «Александр Иванович был видный и красивый молодой офицер, подававший большие надежды своим родителям живого и вспыльчивого характера; у него вышла ссора с графом Фёдором Ивановичем Толстым, который вызвал его на поединок и убил его. Это было года за два или за три до двенадцатого года» [351] Рассказы бабушки: Из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные её внуком Д. Благово. Л., 1989. С. 227. .

Попробуем разобраться, что же на самом деле произошло в городке Або осенью 1809 года.

Вот краткая версия Ф. Ф. Вигеля: «У раненого Алексеева, несколько времени жившего в Абове, каждый вечер собиралась гвардейская молодёжь, между прочими старый знакомый его Толстой и молодой Нарышкин. Они оба были влюблены в какую-то шведку, финляндку или чухонку и ревновали её друг к другу В один из сих вечеров сидели они рядом за большим карточным столом, шёпотом разбранились, на другое утро дрались и бедный Нарышкин пал от первого выстрела своего противника» [352] Вигель-1. С. 501. .

Фаддей Булгарин снабдил более подробный рассказ о «трагическом происшествии, глубоко тронувшем всех», психологическими нюансами, острыми диалогами и прочими — не всегда правда убедительными — романическими аксессуарами. Вдобавок ко всему он, запамятовав, перенёс место кровавого действия в окрестности Петербурга: «Преображенский батальон стоял в Большом Парголове, и множество офицеров собралось к Графу Ф<���ёдору> И<���вановичу> Т<���олстому> на вечер. Разумеется что стали играть в карты. Граф Ф<���ёдор> И<���ванович> Т<���олстой> держал банк в гальбе-цвельве. Прапорщик Лейб-Егерского полка А<���лександр> И<���ванович> Н<���арышкин> прекрасный собою юноша, скромный, благовоспитанный образованный, пристал также к игре. В избе было жарко, и многие гости, по примеру хозяина, сняли мундир.

Покупая карту, Н<���арышкин> сказал Графу Т<���олстому>: „Дай туз а!“ Граф Т<���олстой> положил карты, засучил рукава рубахи и выставя кулаки, возразил с улыбкою: „Изволь!“ Это была шутка, но неразборчивая, и Н<���арышкин> обиделся грубым каламбуром [353] Выражение «дать туза» — в ином, неигровом контексте — значило «ударить кулаком» (отсюда: «тузить»). , бросил карты и, сказав: „Постой же, я дам тебе туза!“, вышел из комнаты.

Мы употребляли все средства, чтоб успокоить Н<���арышкина>, и даже убедили Графа Ф<���ёдора> И<���вановича> Т<���олстого> извиниться и письменно объявить, что он не имел намерения оскорбить его. Но Н<���арышкин> был непреклонен и хотел непременно стреляться, говоря, что если б другой сказал ему это, то он первый бы посмеялся; но от известного дуэлиста, который привык властвовать над другими страхом, он не стерпит никакого неприличного слова. Надобно было драться.

Когда противники стали на место, Н<���арышкин> сказал Графу Т<���олстому>: „Знай, что если ты не попадёшь, то я убью тебя, приставив пистолет ко лбу! Пора тебе кончить!“

Первый выстрел принадлежал Графу Т<���олстому>, потому что он был вызван, и он вспыхнул от слов Н<���арышкина>. „Когда так, так вот же тебе!“ — отвечал Граф Т<���олстой>, протянул руку, выстрелил и попал в бок Н<���арышкину>. Рана была смертельная: Н<���арышкин> умер на третий день» [354] Булгарин. С. 201, 208–210. Выделено мемуаристом. .

Обстоятельно, с массой подробностей поведал о дуэли в Або Толстого и Нарышкина (тот выбрал в секунданты графа де Растильяка) также И. П. Липранди, который попутно уточнил отдельные факты, сообщённые Ф. Ф. Вигелем. (Допускаем, что в этом поединке Иван Петрович был секундантом графа Фёдора.) «Действительно, столкновение Толстого с Нарышкиным произошло у Алексеева, — пишет автор „Замечаний“, — но не за большим карточным столом, а за бостонным, в котором принимали участие: Алексеев, Ставраков, Толстой и Нарышкин. Никакой разбранки, о которой говорит Вигель, между ними не было, тем ещё менее за ревность : в этом отношении они были антиподами. Несколько дней пред тем Толстой прострелил капитана Генерального штаба Брунова >, вступившегося, по сплетням, за одну из своих сестёр, о которой Толстой сказал какое-то словцо, за которое в настоящее время (то есть в 1870-е годы. — М. Ф.) не обратили бы внимания или бы посмеялись и не более; но надо перенестись в ту пору, чтобы судить о впечатлениях. Когда словцо это дошло до брата, то он собрал сведения, при ком оно было произнесено. Толстой подозревал (основательно или нет, не знаю), что Нарышкин, в числе будто бы других, подтвердил сказанное. Этот последний знал, что Толстой подозревает его в этом.

Играли в бостон с прикупкой: Нарышкин потребовал туза такой-то масти. Он находился у Толстого; отдавая его, без всякого сердца, обыкновенным дружеским, всегдашним тоном он присовокупил: „Тебе бы вот надо этого!“, относя к другого рода тузу.

На другой день Толстой употреблял все свои средства к примирению, но Нарышкин оставался непреклонен и чрез несколько часов был смертельно ранен в пах» [355] Липранди. С. 71. Выделено мемуаристом. .

Легко удостовериться, что у помянутых мемуаристов (испытывавших, кстати, разные чувства к Американцу) есть существенные расхождения в деталях, но нет принципиальных различий в сам о м взгляде на поединок. Минуя разночтения и оттенки, остановимся на наиболее важном.

Фаддей Булгарин и Иван Липранди, не сговариваясь, убедительно показывают, что граф Фёдор повёл себя в истории с Александром Нарышкиным совсем не как заматерелый дуэлист — иначе.