Евгений Весник - Дарю, что помню

На берегу Мертвого моря мы увидели арабские пикники с песнями, танцами, шутками, жаровнями, чудной едой и напитками (без вина и водки). И во всех компаниях – добросердечие, родственность, раскованность и свобода, но обязывающая к порядку и порядочности. Это не наша свобода, открывающая «лафу» хулиганству, пальбе, мордобою, сведению счетов, заработкам за счет обмана…

Ничего не стоящая, удобная упаковка посуды, готовых соусов, дешевых салатов, мяса, фруктов, напитков, сладостей, освобождающая женщин от изнурительной стряпни. Человекоуважение! Видно, что работают люди, чтобы жить, а не живут, чтобы работать. Поэтому у них есть желание работать! «Если я больше работаю – я живу лучше». Это их закон!

У нас можно воровать – значит не надо работать! Примером тому была КПСС, ничего не производившая, но жившая лучше всех. Разврат государственного размаха! Последствия? Самое страшное Божье наказание – человеческая разобщенность! А разобщенность – это бессилие каждого и погибель общего!

Летим домой! Хорошенького понемножку! И радостно и грустно… В голове, как на экране, – кинокадры воспоминаний, впечатлений. Самое сильное впечатление – трудолюбие людей, строящих свою страну.

Эпизоды, эпизоды, эпизоды…

Вечером – овации зрителей, а утром те, кому аплодировали, тянут все что можно со «шведских столов». Официанты все видят, снисходительно улыбаются: «Ничего не поделаешь – макаки!»

Эпизоды, эпизоды…

Одной нашей артистке местный житель предложил руку и сердце и, естественно, безбедную жизнь. Она, бедняжка, растерялась, зарделась и с испугу сказала: «Ах, я не могу принять ваше предложение!» – «Но почему? Потому что вы не еврейка? Это не помеха». – «Нет, нет, потому что я член КПСС!»

Эпизоды, эпизоды…

Перед сном одни из наших скромно жуют привезенный провиант: задушенную чемоданной тюрьмой колбасу, черный хлебушек, консервы; с риском устроить короткое замыкание кипятят водичку для чая и бульона из кубиков. Другие приобретают и смело употребляют здешние напитки, закуски, фрукты, сладости… Первые смеются над вторыми – «болванами-транжирами», вторые над первыми – «скупердяями», лишающими себя сказочных удовольствий. Но… стоит появиться на приемах и банкетах разного рода угощениям, как с первыми происходит чудодейственная метаморфоза, подравнивающая их со вторыми, и все дружно становятся милыми обжорами и «транжирами». Как приятно смотреть на людей с отличным аппетитом!

Эпизоды, эпизоды…

Совершили посадку на Кипре для подзаправки топливом: израильтяне не дали нам керосина! В помещении аэровокзала около магазина «Вино» – дегустационный столик: пожалуйста, пробуй, выбирай, покупай. В основном коньяки. Наши начали пробовать, выбирать и… не покупать. Пробовали в «круговерть», становясь по нескольку раз в очередь… только из наших. На это обратил внимание продавец, улыбнулся и крикнул: «Советик!» Столы с напитками мгновенно были убраны… Участники «круговерти», между прочим, освящали в Иерусалиме крестики, читали Библию, собирали камни Святой земли, кланялись Гробу Господню! Бес их, наверное, попутал! Какой сильный бес, а?

Летим. Скоро Москва!

Каков же главный итог сказочных гастролей?

Я возвращаюсь обогащенный новым художественным опытом – сыграл роль Орловского в чеховском «Лешем». Возвращаюсь с чувством гордости за наш русский театр, за нашу актерскую школу, покорявшую зрительные залы, наполненные людьми пусть богаче нас живущими, но оценивающими наше творчество дороже большого урожая апельсинов, упаковок салатов и удачно произведенной сделки, скажем, с бубликами и маком…

Возвращаюсь с совершенно ясным пониманием того, что необходимо решительно отказываться от догм старых и новых идеологий и становиться активными последователями бессмертной Нагорной проповеди Иисуса Христа!

25 мая 1990 года. Осака. Первое впечатление: все знакомо! Чуть богаче, чем, скажем, в Мехико, и совсем чуть-чуть, например, центра Тель-Авива. И как почти на всем свете, никак не похоже на все нашенское. За броской – разноцветной, мигающей, зовущей, но не менее производящей впечатление, как ни странно, «разнообразного однообразия» – рекламой, да еще на фоне высоченных зданий американских отелей, фирм и банков, архитектурное лицо города размывается. Но стоит отвлечься от всего внешнего, как тут же откроются удивительные, интересные, своеобразные и по-настоящему разнообразные и неповторимые (как наши русские церкви – чудо!), подчеркнуто национальные особенности архитектурного облика города. Чего не скажешь о внешнем облике японцев – мужчин, одетых словно в спецодежду: очень хорошо, модно пошитую, но уж очень одинаковую – до недоумения! Костюм обязательно черный, рубаха обязательно белая. И галстук! Обязательно! В любую погоду! «До недоумения» потому, что в витринах множества магазинов выставлены тысячи мужских костюмов разных цветов и фасонов из разных стран, разных назначений. Но нет – черный, черный, черный… И все тут!

Гамма женской одежды куда богаче: тут и очень разного вида кимоно, и чисто европейские костюмчики, и просто спортивные…

«Триллион миллионов» магазинов, битком набитых… человеческой фантазией!! На дорогах «биллион триллионов» автомашин. Работу их моторов не слышно, а если услышишь, то, не глядя на автомобиль, можно сказать, что он – европейский. Запаха бензина при желании не учуешь. Возникает подозрение: не оглох ли, не потерял ли обоняние?

Тысячи тысяч таксомоторов. Свободные медленно двигаются в первом ряду и останавливаются по малейшему движению твоей руки или просто по взгляду. На красный свет или даже желтый никто из пешеходов не подумает двигаться, а если пытается – он чаще всего оказывается нашим – гордым, широкой натуры русским человеком! За нарушение – большой штраф. Спорить с полицейским бесполезно. Рискуешь «схлопотать» маленькие, легонькие, красивенькие наручнички и быть отправленным в полицейский участок, где штраф возрастает в 10–20 раз! Чем выше чин провинившегося – тем больше штраф.

Все не как у нас! Надо же! Чистота на улицах… опять не как у нас! Швейцары в гостиницах – люди, помогающие во всем, отвечающие вам охотно, подносящие, провожающие, подсказывающие… Словом, не наши люди. Номера в отелях – комбайн удобств! В этом вопросе у нас расхождение лишь в понимании и трактовке слова «удобства». А в другом – все так же: спишь – платишь.

Вот только непонятно: столько вокруг тебя улыбок, поклонов, вежливости, внимания, исполнительности, всего этого непривычного для нашего брата так много, что поневоле закрадывается мыслишка: не понарошку ли все это? Ведь когда-нибудь должны же меня обложить или стибрить чего-нибудь? Должны же! Ан, нет. Странно!