Павел Жадан - Русская судьба : Записки члена НТС о Гражданской и Второй мировой войне

На следующий день инженер Шеллер нас привел к большому трехэтажному зданию. Построено оно было недавно, но ненадежно и несуразно. Тонкие внутренние перегородки, двери и окна плохо пригнаны, в них зияли щели. Неаккуратно были проведены по стенам и потолкам водопроводные трубы. Каналов внутри стен и потолков для электрической проводки не было, ее нам предстояло прокладывать снаружи. Комнаты отапливались небольшими железными печурками.

Шеллер дал нам задание провести проводку во всем здании, показал инструменты, провода и удалился. Мы собрались на совещание: как быть? Нам надо было на практике, в кратчайший срок освоить прокладку проводов. Алик Шермазанов разделил нас на группы и распределил по комнатам для работы. Дав указания одной группе, он переходил ко второй, потом к третьей, затем возвращался к первой — исправлять плохую работу, потом спешил на помощь зовущим его из третьей. До обеда мы сделали мало, но устали изрядно. К вечеру кое-что удалось сделать. Шеллер не появлялся, чему мы были несказанно рады.

Выспавшись, на следующий день, со свежими силами и приобретенным опытом, мы заработали лучше. На третий день появилась уверенность, что новое ремесло мы освоим, что даст нам возможность беспрепятственно вести наши союзные дела. Лишь на четвертый день появился Шеллер с каким-то немецким офицером. Осмотрев нашу работу, он похвалил ее, добавив: «За несколько недель до вашего приезда прислали из Дании каких-то неучей, которые вообще понятия не имели, что такое электричество. Пришлось отправить их обратно в Данию».

Эти слова нас ободрили. Мы решили совершенствоваться в нашей новой специальности, но работать поменьше, чтобы сохранить больше сил для союзных дел. В дальнейшем, всё свободное время после работы мы проводили в городе. Одни разыскивали родственников и знакомых по адресам, полученным в Германии, другие старались завязать знакомства на улице или стучались в двери какого-нибудь дома и спрашивали, как найти такую-то улицу. Начинался разговор, часто приводивший к знакомству.

Уже через неделю почти каждый из нас имел по несколько знакомых семей, где велись беседы об условиях жизни в Германии, Югославии или Франции. Нам задавали вопросы о жизни русской эмиграции, о ее политических настроениях и организациях. На такие собеседования хозяева дома часто приглашали соседей или родственников. Образовывалась группка, среди которой выявлялись люди более живые и активные с одной стороны, и более индифферентные, молчаливые и недоверчивые с другой. Более живые хотели знать больше, и приглашали нас к себе. Так расширялся круг знакомых и находились люди, с которыми разговор переходил уже на политические темы и темы НТС. За несколько недель нашего пребывания в Харькове, до начала февраля 1943 года, почти у каждого из нас был друг или друзья среди харьковчан, которых можно было считать единомышленниками.

В начале февраля советские войска перешли в наступление, сильно потеснили немцев, заняли Курск и приближались к Харькову. Немцы вывезли жителей рыть окопы в 15–20 километрах на север и северо-восток от города. Несмотря на протесты инженера Шеллера, этой участи не избежали и мы. Нашу группу привезли на грузовике в какой-то совхоз, где было несколько зданий без окон и без дверей. Указали домик, в котором мы должны были расположиться. Внутри была грязь, обломки дерева, снег, нанесенный через оконные и дверные проемы. На дворе был сильный мороз и очень ветрено. Мы пытались протестовать, но скоро выяснили, что лучшего помещения не получим, что харьковчане размещены еще в худших условиях. Кое-как очистили помещение от снега и грязи, закрыли отверстия досками, бревнами, картоном, кирпичами. Нашли даже дверь, которая подошла к дверной раме. Ветер перестал гулять, стало уютнее. Радостным криком были встречены два члена Союза, которые нашли и притащили небольшую железную печку и трубы к ней. Мы ее растопили докрасна и улеглись спать на полу.

На следующий день рано утром нас подняли, дали что-то поесть, и выдали кирки и лопаты. На дворе бушевала вьюга и был сильный мороз. Пришлось надеть все, что захватили из Харькова. Какой-то немец повел нас в открытое поле, к большой группе мужчин и женщин, уже работавших там. Нам было приказано расчищать снег и копать землю. На расчищенное место ветер наносил новый снег, а промерзшая земля не поддавалась удару кирки. Наблюдающий за работой немец подгонял всех. У харьковчан мы узнали, что они работают здесь уже несколько дней. За день с большим трудом пробивали на небольшую глубину промерзший слой земли. На следующий день нужно было опять расчищать снег и снова долбить промерзшую за ночь землю. Многие отморозили носы, щеки, уши, ноги. Вечером нам объявили, что будем работать и ночью, по сменам. Мы провели несколько дней и ночей в этом аду, промерзая до костей.

Наконец, приехал Шеллер, которому удалось выхлопотать, чтобы нас сняли с этой работы и отвезли на грузовике в Харьков, Вечером мы узнали, что советская армия подошла совсем близко к городу. Поздно ночью Шеллер снова явился и сказал, что мы должны немедленно эвакуироваться. С собой можем взять лишь самое необходимое. Остальные вещи мы оставили у местных жителей. На рассвете нас привезли на вокзал. Уже слышна была стрельба. Мы влезли в теплушку, набитую немцами, и поезд тронулся. Вскоре советские войска заняли Харьков, но через три недели немцы его снова отбили.

Нас привезли в Киев и поместили в то же здание, где мы ночевали по прибытии из Германии. Первый день мы отдыхали, переутомленные рытьем окопов и поездкой. На второй день ко мне пришел Алик Шермазанов и сказал, что фирма должна немедленно послать в Бердичев несколько электромонтеров из нашей группы, и что он рекомендовал меня руководителем. Я не был уверен, что готов к такой роли. Но обсудив с Аликом все за и против, — главное, возможности расширения союзной работы — я решил взять на себя риск.

Алик и я пошли к инженеру Шеллеру. Узнав о моем согласии, Шеллер сказал, что дальше разговор будет строго секретный. Военное командование требует прислать а Бердичев на аэродром одного инженера-электротехника и четырех монтеров. Фирма не может заявить военному командованию, что у нее нет инженеров. Выход только один: фирма мне выдаст документы, что я инженер-электротехник и являюсь ее представителем. Я принял предложение, но просил Шеллера приезжать для контакта. Он составил мне соответствующие удостоверения. Я отобрал себе в «монтеры» С.С.Алексеева, Игоря Жедилягина, Дашкова и Павлика Сенкевича. На следующее утро мы выехали в Бердичев.

В Бердичеве я явился к коменданту аэродрома, который сообщил, что питание мы будем получать с кухни команды аэродрома, а квартиры должны получить через городское управление. Комендант вызвал какого-то офицера, показавшего нам три казарменных здания, где надо было провести электричество.