Илья Давыдов - Юность уходит в бой.

— Попадешь — узнаешь! — огрызнулся рассказчик. — Весь полк... накрылся!

— Целый полк?! Не поверю, — возразил Олег Черний. — Это ты, братец, загнул!

Худое щетинистое лицо «окруженца» потемнело. Резким движением он запахнул шинель, бросил окурок и сплюнул на пол:

— Видал героев! В бою бы вас поглядеть! Фрицы дадут вам прикурку! В общем, война проиграна. — Он снова ядовито ругнулся.

С самого начала у нас в батальоне так повелось, что никто не ругался матом. И может быть, именно злые слова, с какой-то лихостью употребленные «окружением», поразили нас больше сказанного им о войне. В избе стало тихо. Сержант Кругляков придвинулся к «окруженцу» и произнес с расстановкой:

— Ты вот что, как тебя там... покажи документы. [61]

— А ты не начальство мне! — рявкнул незнакомец. — Сходи, постреляй с мое! — и снова выругался.

— Прекрати ругаться и покажи документы! — настойчиво повторил Кругляков. — И панику эту брось. «Окруженец»! Может, ты просто дезертир.

— Но, но! — с этими словами «окруженец» растолкал бойцов и выскочил за дверь. Но уйти ему не удалось.

Из избы я вышел подавленный. Невольно подумалось: «Наверное, вот из-за таких опустошенных «окруженцев» и трещит наш фронт».

Помощник начальника штаба лейтенант Михаил Мдивани в темноте свободно, словно кошка, ориентировался среди многочисленных воинских подразделений, осадивших деревню. Отыскал наши роты и командиров, установил посты, наметил меры на случай внезапного нападения противника. Он-то и указал мне, где разместился штаб батальона.

Окна в избе были занавешены. Пятилинейная керосиновая лампа тускло освещала крестьянский стол и разостланную на нем карту. Около нее столпились командир батальона, военком, начальник штаба, командиры рот и саперных взводов. Юный радист с румяными щеками, пристроив на скамье походную рацию, настойчиво вызывал:

— «Кама», я «Волга». Как слышите? Прием. Капитан Прудников посмотрел на меня рассеянным взглядом и нетерпеливо спросил радиста:

— Ну что там?

— Связи нет, товарищ комбат...

— Продолжайте искать! — приказал Прудников.

Прикрыв ладонью трубку, радист с завидной настойчивостью забубнил:

— «Кама», я «Волга»! Как слышите? Прием.

Из разговора я понял, что нужно связаться с майором Шперовым, который отправился в штаб 30-й армии. Не было связи и с командиром полка.

Неожиданно распахнулась дверь. Вошли командир полка Иванов, военком Стехов и старший инженер-лейтенант Марченко. Стряхнув у порога снег с валенок, они [62] поздоровались. Усаживаясь за стол, майор Иванов сердито спросил:

— Почему не отзываетесь? Мой радист надрывается, а вы молчите!

Лицо батальонного радиста стало пунцовым. Казалось, он готов был заплакать.

— Слушайте обстановку, — сказал Иванов, погладив свою бритую голову. — Штаб тридцатой найти не удалось. Но мы установили связь со штабом шестнадцатой. Армия держит оборону за Ламой от Харланихи до Городище через Ченцы — Рождественно. Вот... — майор показал по карте. — Сил у армии мало, а один из участков обороняет только что прибывшая дивизия ополченцев. Правый сосед шестнадцатой — тридцатая армия. Стык между ними слабый. Нам приказано укрепить оборону на рубежах Решетниково — Завидово — Конаково и Высоковский — Шестаково... Установить минные поля и лесные завалы. Майор Шперов уточняет схемы полей...

— На наш сводный отряд возлагается, как видите, ответственная задача, — заключил майор Иванов. — Действия батальона по установке минных полей в случае прорыва противника прикроют кавалеристы Доватора. Для этой цели выделено два эскадрона и дивизион средних танков. Взрывчатку и мины доставят на участок работ.

— Действовать придется в сложных условиях, — добавил Стехов. — Это надо разъяснить всем бойцам. И помните: непрерывная связь с майором Шперовым, со штабом шестнадцатой и разведка!

Все снова обернулись к незадачливому радисту. Рядом с ним уже сидел Дмитрий Поляков — радист спецмашины, сопровождавшей командира полка. Он обследовал нашу рацию и заключил:

— Здорова, товарищ военком! Работает как часы.

Стехов задумчиво покачал головой.

— Я тоже так думал. Главное, не теряйте самообладания, — успокоил он батальонного радиста и перевел взгляд на командиров саперных взводов — Авдеева, Ковпака и Бодрова. — У вас тоже положение не из легких. Вы со своими людьми не управитесь. Поэтому для установки взрывателей в мины привлеките подготовленных красноармейцев из батальонов. Командиры подскажут, кто [63] лучше усвоил саперное дело. Помогать друг другу тоже вам не удастся: младший лейтенант Бодров будет работать со вторым батальоном в районе Яхромы.

Майор Иванов еще раз напомнил о необходимости хорошо организовать разведку. Батальоны в данной ситуации могут оказаться и в окружении.

Я счел необходимым рассказать об «окружение».

— Всякое малодушие неприятно, тем более дезертирство, — сказал военком. — Нам они тоже встречались. Здесь есть товарищ Васютин, который занимается ими. В Давыдковке мы из таких одиночек скомплектовали роту, назначили командира и направили в ближайший полк. Они сами остались довольны.

Покидая избу, Иванов сказал Прудникову:

— До получения указаний от Шперова дайте личному составу отдохнуть и проверьте с начальником штаба оборону деревни. А мы еще раз попытаемся установить связь со штабом тридцатой. Кстати, может быть, отыщем полковника Евгения Варфоломеевича Леошеню — он руководит всеми отрядами заграждения.

Старший лейтенант Шестаков, укладывая карту в планшет, неожиданно пошутил:

— Знатный у нас участок! Сплошные Давыдковки и Шестаковки. В честь нас с доктором.

Командиры улыбнулись. Улыбнулся наконец и майор Иванов. Он уже встал из-за стола и застегивал полушубок. Прощаясь, сказал комбату:

— Связь, связь! О связи не забывайте!

Радист Поляков на прощание дружески похлопал по плечу нашего неудачника:

— Не робей, браток, дело пойдет!

Что касается Полякова, то он имел уже достаточный опыт: до войны отслужил действительную радистом на Северном флоте.

Прудников и военком Шаров вышли проводить полковое начальство. За окном послышались голоса и гул моторов. Потом все стихло.

В этой небольшой деревне, переполненной войсками и погруженной во тьму, мне вдруг отчетливо представился смысл огромной работы наших командиров. На Динамовском стрельбище, вдали от фронта, они учили бойцов [64] тому, что потребуется на войне. Солдаты лежали в узких щелях, и через них, лязгая гусеницами, переползал танк. В него бросали деревянные болванки — «гранаты», бутылки с горючей жидкостью. Под пристальным наблюдением майора Шперова заряжали и устанавливали мины, потом разряжали их. Учились владеть трофейным оружием. Медики, как и все бойцы, старательно изучали военное дело и вместе с тем проходили подготовку по своей специальности.