Ольга Харламова - Под музыку русского слова

То же случается с Павловым. Раздвоение личности сказывается в том, что он как писатель и критик продолжает развивать просветительские идеи, но как помещик-предприниматель в определенных обстоятельствах действует решительно и сурово: когда в имении жены, в Мурмине, на суконной фабрике, крестьяне подняли бунт, Павлов вызвал войска.

«Если человек делает преступление, то вся ответственность лежит на нем самом… Нет, не оттого берутся взятки, что наряжаются жены, а оттого, что мужья взяточники. Да и с чего вздумали вы, что взятки приносятся к ногам жены? Они мужу необходимее, чем ей. Часто в то время, как она сидит в нужде, они проматываются на другое. Их гораздо больше пропивается на вино, проигрывается в карты, чем тратится на самый богатый женский туалет».

Семейное благополучие Павловых оказалось непрочным. Раздираемый противоречивыми чувствами, имеющий свободный доступ к деньгам, Николай Павлов пристрастился к картежной игре, да так отчаянно, что довел семью до разорения. Супруги расстались, и дороги их более не пересекались ни в жизни, ни в литературе.

Развод супругов-литераторов получил скандальную огласку. Каролина Павлова подала жалобу московскому генерал-губернатору графу Закревскому на мужа. Обвинения ее были весьма жесткими и категоричными, они повлекли за собой серьезные последствия еще и потому, что Николай Павлов был автором едкой эпиграммы на самого губернатора.

В доме Павлова был произведен обыск; «он вытерпел всю горечь срама, насмешек по миру трезвон», обнаружены запрещенные книги. Делу был дан политический акцент.

«Нет истины, нет абсолюта, а только есть процесс» и… «по высочайшему велению» Николая Филипповича Павлова сослали в Пермь.

Друзьям стоило больших трудов перевести дело из политического в гражданское, и лишь по ходатайству влиятельных придворных, через императрицу, Николай Первый «помиловал» его.

После развода Каролина навсегда покинула Россию. Она доживала свой век в местечке Хлостервиц, близ Дрездена, умерла на 86-м году жизни в одиночестве и нищете, была похоронена на средства местной общины.

Пермский период жизни Павлова, проведенный в тюрьме и ссылке, оказал сильнейшее влияние на умонастроение писателя. Если поначалу он был близок революционерам-демократам круга Чернышевского, позднее связан с либерально-дворянским кружком Станкевича, то в конце жизни он становится приверженцем и выразителем официальной идеологии. Его газета «Наше время» оказывается под контролем министра внутренних дел П. А. Валуева. Статья Павлова «О возмутительных воззваниях» была замечена и одобрена самим царем.

За год до смерти Николай Павлов начинает издавать газету «Русские ведомости», которая просуществовала вплоть до 1917 года.

Смена образа жизни, гражданской позиции, политических взглядов с одной стороны, и угрызения совести — с другой, отрицательно сказались на душевном состоянии писателя, его здоровье и привели к неизлечимой болезни сердца.

Не сумел он употребить во благо себе и своим близким те подарки, которые не особенно щедро, но все же посылала ему судьба.

Перед навалившейся реальностью жизнь для него — сплошное «заблужденье», ради которого он не хотел бы «родиться вновь».

В 1864 году, 29 марта по старому стилю, закончил свой жизненный путь Николай Филиппович Павлов, русский писатель, который при всей своей неоднозначности и противоречивости обладал великим даром слова. Он умел особенным, только ему присущим языком выразить то, что являет собой непреходящие ценности.

«Бодрить и освежать все вокруг себя в смысле духовном, в смысле нравственном — не значит ли воздвигать памятник Тому, Кто сказал: “Что сделаете меньшому из моих братий, то Мне сделаете”».

Наверное, у каждого поэта свой неповторимый путь в литературу, но далеко не каждый из них может оказать влияние на жизнь и творчество последующих поколений. Это не зависит ни от количества написанного, ни даже от качества, это тайна, которую невозможно разгадать. Для меня такой поэт-загадка — Семен Надсон. С его стихами я познакомилась в раннем детстве, прежде чем со сказками Пушкина, потому что Надсон был любимым поэтом моей мамы, его книга — настольной. Строки, которые она читала мне когда-то на сон грядущий, помню наизусть до сих пор. Образы и картины, навеянные ими, и сейчас не утратили своей яркости.