Ольга Харламова - Под музыку русского слова

— Эка простота, там входил он на Русь пешком, а тут гуляет по ней верхом.

— Это что за изба?

— Баня.

— Для наших парильщиков не тесненько ли?

— Напрасно и строить трудились. У нас в Питере на всяком месте готова баня.

— Поберегите свой веничек: здесь, на морозе, негоже поддавать пару.

— Слышь? Ледяной слон кричит!

— И камни вопиют во времена тяжкие.

Но «ледяная» потеха не спасла Артемия Петровича, лишь оттянула его арест. Уже в апреле следующего, 1741 года он арестован, а вслед за ним и его окружение — «конфиденты».

Под пыткой все они подтвердили абсурдные обвинения против Волынского: попытку государственного переворота и намерение самому занять российский престол.

Но сам Волынский своей вины не признал. Тем не менее, и он, и его «конфиденты» были приговорены к казни.

Артемий Петрович Волынский принял мученическую смерть. В Петропавловской крепости ему вырезали язык, пытали на дыбе. Казнили жестоко: отрубили правую руку, прежде чем обезглавить. Тело его, вместе с телами других казненных, лежало на эшафоте в течение часа и только потом было похоронено, без церковных обрядов, в ограде церкви Самсона.

Поэт-декабрист Кондратий Рылеев посвятил Артемию Петровичу Волынскому одну из своих дум, которая так и называется — «Волынский»:

Имение Вороново в числе других владений Волынского было конфисковано со всем имуществом, но менее чем через два года Елизавета Петровна, новая императрица российская, все вернула наследникам. Вороново было отдано в приданое одной из дочерей Артемия Петровича — Марии Артемьевне. Ее муж, граф Иван Илларионович Воронцов, президент Вотчинной коллегии в Москве, вскоре после женитьбы выходит в отставку, поселяется в Воронове и на протяжении многих лет занимается благоустройством усадьбы. К строительным работам он привлекает крупного московского архитектора Карла Ивановича Бланка, по проекту которого построен Голландский домик (1760 год), как домик для гостей и, вероятно, Спасская церковь.

Благодаря своему дворцово-парковому ансамблю Вороново принадлежит к числу наиболее известных подмосковных усадеб. В 1775 году усадьбу посещает Екатерина Вторая. Недолгое пребывание императрицы в Воронове описывает в своих мемуарах княгиня Воронцова-Дашкова, племянница Ивана Воронцова. Эта запись свидетельствует еще и о том, что дом Ивана Илларионовича был достаточно просторен для предоставления апартаментов Екатерине и размещения ее многочисленной свиты.

Дальнейшее строительство ведется уже при Артемии Ивановиче Воронцове, названном в честь знаменитого деда, Артемия Петровича Волынского. Он родился в 1747 году, дослужился до чина действительного тайного советника, стал сенатором. Женившись на двоюродной сестре матери А. С. Пушкина, становится крестным отцом великого русского поэта.

Карьера не особенно привлекает Артемия Ивановича. Став владельцем Воронова, он больше занят фантазиями, осуществляющимися в его поместье.

В этом ему помогает непосредственным участием Николай Александрович Львов. Уникальная личность. Казалось, нет такого таланта, которым бы он не обладал: архитектор, поэт, музыкант, художник, ученый-изобретатель, издатель нотного собрания русских народных песен 1790 года. Более всего Львова интересовала архитектура. Об усадебном доме, который Николай Александрович построил в Воронове, писали: «Дом — настоящий дворец».

Но Артемию Ивановичу Воронцову не пришлось в полной мере насладиться этой роскошью, огромные расходы почти разорили его. Он вынужден был продать свое великолепное имение графу Федору Васильевичу Ростопчину.

Новый владелец Воронова тоже потомок древнего рода. Его предок, Борис Давыдович Ростопчин, из рода крымского татарина Ростопчи, состоял на службе у Великого московского князя Василия Ивановича в первой половине XV века, и с тех самых пор все его потомки служили русскому двору.

Родился Федор Васильевич Ростопчин в 1765 году в Москве. Он, камер-юнкер двора Великого князя Павла, женился на графине Екатерине Протасовой, воспитаннице при дворе императрицы Екатерины Великой. Императрице не нравилась привязанность Ростопчина к ее сыну Павлу, и роль его при дворе была скромной, но после смерти Екатерины Ростопчин становится всемогущим фаворитом Павла Первого, смело высказывает свои взгляды как член Совета императора.

«Вы ужасный человек, но вы правы», — пишет Павел Федору Ростопчину, который не согласен с одним из его распоряжений.

Успешная деятельность Федора Васильевича при дворе Павла Первого была недолгой, она закончилась вместе с дворцовым переворотом в 1801 году. Павел — мертв, Ростопчин — в отставке. Он живет в Воронове, приезжает в Москву лишь на зимние месяцы. Оказавшись не у дел при императоре Александре Первом, занимается дальнейшим благоустройством имения. Современник пишет:

«Дворец в Воронове был великолепный и воистину величественный. Обстановка отличалась сказочной роскошью».

Только в 1812 году Александр Первый возвращает Ростопчина на государственную службу и назначает генерал-губернатором Москвы. На этом посту его и застает Отечественная война.

Во время отступления русской армии, в одну из сентябрьских ночей, Федор Васильевич Ростопчин сжигает свою роскошную подмосковную усадьбу. Он останавливается в Воронове в сопровождении англичанина лорда Тирконнеля и военного агента Вильсона:

— Господа генералы, прошу вас оказать мне услугу и поджечь покои на первом этаже дворца.

— Но граф, рука не поднимается уничтожить все это великолепие.

— Прошу вас! Сам я предам огню все остальные постройки.

Рухнула скульптурная группа над главным входом.

— Я доволен! Я поджег свой дворец, который стоил мне миллион, чтобы он не был осквернен присутствием французов.

Центральный корпус дворца сгорел не дотла и впоследствии был восстановлен, правда, без прежнего великолепия.

В народе Ростопчину приписывали поджог самой Москвы. А. С. Грибоедов в поэме «Горе от ума» говорит о московском коменданте как о человеке трусливом и бездарном. Несправедливым и жестоким предстает генерал-губернатор Москвы и со страниц романа Л. Н. Толстого «Война и мир». И в то же время современники писали о нем как о человеке, обладающем душой благородной и возвышенной. Он был убежденным монархистом, крепостником, но перед смертью отпустил на волю всю свою дворню. На посту генерал-губернатора Москвы отказался от жалованья и не хлопотал о пенсии. Самозабвенно любил жену, но когда она перешла в католичество, переписал завещание в пользу сына. Под одним из своих портретов Федор Ростопчин собственноручно написал: «Я родился татарином, хотел быть римлянином, французы прославили меня варваром, а русские Жоржем Данденом».