Виктория Балашова - Шекспир

— Лучшие, — улыбнулся Уильям, — будто были другие. Да, я общался с королевой всего однажды. Но почему-то храню о ней самые теплые воспоминания. Если имя одно, то почему бы не назвать внучку в честь обеих женщин? Кому это мешает? Да и я могу сказать, что называю девочку в честь королевы. Не могу же я рассказывать об Элизабет, сонетах, безумной любви?

— Правильно, — согласился Джеймс, — эта причина мне более понятна. А почему ты не хочешь ее назвать Мэри, могу я тебя спросить?

— Мэри есть в моей жизни и сейчас. Надо давать имя в честь того, кто жил в твоем сердце раньше и ты этому человеку до сих пор благодарен за эти чувства.

— Что скажешь, поэт! — воскликнул Джеймс. — Ты, Уильям, все-таки поэт. Кто еще мог бы создать целую историю, придумывая имя для внучки.

— А ты, Джеймс, актер. И, как обычно, кричишь на весь трактир.

— Я рад за тебя, потому и кричу. В твоей жизни произошло хорошее событие.

— Только, понимаешь, Джеймс, я чувствую себя совсем старым. Когда Сьюзен вышла замуж, это было куда ни шло. Но внучка! У меня сын всего на год ее старше.

— Скорее тут ты виноват, а не Сью. Она все сделала вовремя, — расхохотался Джеймс, — и потом, крестного сына получить никогда не поздно, — он подмигнул Уильяму.

— Ты прав. Ладно, надеюсь скоро увидеть обоих. Но сначала все-таки в Стрэтфорд, посмотреть на новорожденную и дать ей имя.

— Не забудь про земельные дела.

— А, Джеймс, они все равно решатся как-то, вне зависимости от моего приезда. Внучка важнее.

— С этим я и не спорю. Сначала маленькая Элизабет, потом земля.

— Надо продать землю тебе. Ты более рачительный хозяин.

— Нет уж. Я ездить в Стрэтфорд не имею возможности. На мне теперь два театра. И, в отличие от тебя, я люблю Лондон и уезжать отсюда не собираюсь. Впрочем, и тебе не советую.

— Джудит приходится тяжело, — сказала Сьюзен отцу, уложив малышку спать, — ты бы приезжал почаще, а то мама изведет ее совсем. Раньше нас все-таки было двое, и на каждую приходилось меньше ругани.

— Неужели все так плохо? — удивился Уильям.

Он, конечно, замечал изменения в характере жены, но старался общаться с ней как можно меньше и не задумывался, каково приходится дочерям. Сьюзен впервые заговорила с ним об этом, и Уильям вдруг понял, что им его не хватало еще и потому, что он мог бы стать защитой от материнских замечаний.

— Мать постоянно ворчит, придирается к любой мелочи, которую, на ее взгляд, мы сделали не так. Я уехала к мужу и с тех пор вздохнула спокойно. Но Джудит осталась с ней. Мать плохо себя чувствует, а Джон говорит, что, болея, человек часто становится раздражительным. Но мама не так уж сильно и больна. Джон пытался ее лечить, но она не принимает те лекарства, которые он ей прописывает.

— Я попробую с ней поговорить. — Уильям не очень хорошо представлял себе, о чем и как будет беседовать с женой, но другого выхода, по-видимому, не было.

— Боюсь, бесполезно. Только еще и на тебя накричит, — покачала головой Сьюзен, — если бы ты находился в доме, она бы так себя не вела. При тебе мать старается не ссориться с нами.

— Я собирался вернуться в Стрэтфорд, — признался Уильям дочери, — особенно после смерти Эдмунда. Но у меня есть обязательства перед театром, которые надо выполнять. Я их постоянный автор. Бывает, мне заказывает пьесы сам король, — Уильям говорил без энтузиазма, не стараясь удивить Сьюзен, но слова отца ее привели в восторг.

— Как я забыла! — всплеснула она руками, — Ваш театр ведь принадлежит самому королю. Ты играешь во дворцах. Это так интересно. Жаль, дядя Эдмунд умер так рано. Он тоже мог бы прославиться, как и ты.

— Да, жаль, — Уильям тяжело вздохнул, — я обещаю тебе, Сьюзен, приезжать чаще и подольше гостить у вас. Я буду счастлив, видеть малышку Элизабет. Ты преподнесла мне прекрасный подарок.

Две недели провел он в Стрэтфорде и убедился, что Сьюзен не преувеличивала. Анна почти не выходила на улицу, постоянно звала Джудит к себе. Младшая дочь бегала с первого этажа на второй, выполняя многочисленные просьбы матери. Она была тихой и спокойной девушкой, внешне скорее похожей на Уильяма, чем на Анну.

Находясь дома, Уильям вспоминал, как близнецы Джудит и Гамлет бегали по кухне друг за другом, вместе играли и баловались, вызывая порой у него раздражение. После смерти брата Джудит стала печальнее и редко улыбалась.

— Почему я ничего не замечал? — позже делился Уильям с Мэри, — думал лишь о собственных переживаниях. А ведь Джудит тоже переживала. Она изменилась, а увидел я это только сейчас. Сьюзен могла дать отпор матери, а Джудит ей совсем не перечит и слушается во всем. Сможет ли она найти себе мужа? Ей двадцать два года, есть время. Но если не выходить на улицу и целый день проводить с матерью, то шансов становится все меньше. Права Сьюзен. Мне надо бывать в Стрэтфорде чаще и оставаться подольше. И почему я все еще держусь за жизнь в Лондоне? Не первый год говорю, что уеду оттуда, и никак не соберусь. Роберт и Джеймс скоро будут надо мной смеяться и перестанут воспринимать мои угрозы уехать всерьез.

— Значит, ты не готов, — ответила Мэри, — когда ты будешь готов уехать, ты не станешь никому говорить, а просто возьмешь и уедешь. Лондон был твоей мечтой. Наверное, не так легко бросить мечту, пусть даже и осуществившуюся.

— Нелегко, — подтвердил Уильям, — нелегко возвращаться туда, откуда когда-то так хотел сбежать.

Прошло лето, заполненное переездами с места на место. Уильям старался выполнить данное Сьюзен обещание навещать их чаще, но оставаться подолгу все же он в Стрэтфорде не мог. Как и много лет назад, в какой-то момент неведомая сила начинала его гнать прочь.

В Оксфорде Уильям тоже не мог оставаться подолгу. Мэри и Джон с удовольствием проводили время в его обществе, но он понимал, что крестный отец мальчика — это все же не родной отец и не близкий родственник. Злоупотреблять их гостеприимством ему не хотелось. Мэри, конечно, каждый раз пыталась уговорить Уильяма остаться подольше, но он не соглашался, ссылаясь на дела, которые его звали то в Лондон, то в Стрэтфорд.

Он часто присоединялся к своим товарищам по театру, которые привычно колесили по Англии. В тот год Лондон миновала чума, но театр в этот раз разделился на две труппы. Одна осталась в городе развлекать жителей и заезжих путешественников, а также веселить в загородных дворцах и замках вельмож и короля. Другая труппа вместе с Джеймсом ездила с гастролями. В Лондоне во главе труппы остался младший брат Джеймса. Он не обладал большим актерским талантом, зато умел хорошо организовать дела.

— В отца пошел, — гордо говорил про брата Джеймс, — у того хватка была деловая, позавидуешь.

Уильям не считал, что сам Джеймс оказался этой хваткой обделен. Но Джеймсу нравилось считать себя в первую очередь актером, и он всегда жаловался на то, что ему приходится уделять время организационным вопросам, связанным с помещениями для театра, зарплатой актерам, репертуаром и прочим, не касавшимся напрямую творчества проблемам.