Владимир Герлах - Изменник

Генерал встал, выйдя из-за стола, подошел к Галанину, схватив его руку, оторвал от обшлага штанов и долго тряс: «Поздравляю! и награждаю вас железным крестом первой степени, который у вас отняли уже раз! и поделом!»

Схватив лежащий в футляре железный крест на чёрно-белой ленте; повесил его на шею Галанина: «Зо! Гут! Вы довольны, господин Галанин?» Галанин молча кивнул головой, потом с трудом прошептал: «О да!.. очень… вы меня простите, господин генерал, я растерялся от неожиданности! я не ожидал!» Аккерман исподлобья посмотрел на бледного Галанина, улыбнулся, показав множество золотых пломб: «Извиняться не нужно! И это хорошо, что не ожидали! Я вас еще хочу порадовать! Да… в принципе вопрос о восстановлении вас в вашем офицерском чине решен! Вопрос только времени! Может быть вопрос нескольких недель, может быть месяцев! Мы, Галанин, умеем ценить и награждать храбрых офицеров! Это дело с судом! Не стоит выеденного яйца! Вы боевой офицер, а не интендантская крыса! Вы должны воевать, а не возиться с коровами! Не так ли? Я вас спрашиваю? Что? Молчать. Когда вас не спрашивают!» Снова замысловато ругался, потом открыл дверь в соседнюю комнату, где за столом сидел худой, с лицом монаха, офицер за пишущей машинкой, приказал: «Пишите, Беренс! Возьмите готовую форму… Эээ! солдат Галанин, Алекс… эээ, странное не немецкое имя… назначается… Мэрд!.. Куда же? подождите! дайте мне подумать!.. Ээээ!»

Галанин напряженно ждал, потом, вдруг, вспомнил: Жукова… Шурку и Восточный батальон… номер он запомнил очень хорошо! 654…

Подождав, когда Аккерман кончил ругаться, осторожно кашлянул. Аккерман, побагровев, стукнул кулаком по столу Беренса: «Вы, кажется, осмеливаетесь мне мешать думать! Что? Молчать! когда я говорю!.. Да! так что же вы там бормочете?»

Галанин посмотрел прямо в желтые глаза, похожие на глаза хищной птицы: «Я хотел вас просить, господин генерал! об одном большом… об одной услуге!»

— «Вот как? об услуге! я должен вам еще служить! Хорошо… говорите… я посмотрю.» Выслушав просьбу Галанина и порывшись в ящике стола Беренса, достал какую-то табличку, долго смотрел на нее и кривился, потом стукнул кулаком по столу: Химмельсакраментдоннерветтер! Согласен! Беренс! Пишите: «в 654 Восточный батальон! Пусть отправляется туда немедленно! Но имейте в виду Галанин! я буду за вами следить! Если будете снова чудить, как в К. с этими коровами, расстреляю! Ну, а если будете благоразумны, вы пойдёте далеко! очень далеко, — в этих русских батальонах нам нужны преданные люди! А теперь! вон! сейчас же в дорогу! Я отдам соответствующее распоряжение в Дно! Там Штаб батальона!»

Уже идя по коридору, Галанин с улыбкой прислушался к страшному сербскому ругательству, заглушенному войлоком двери, натолкнулся на фельдфебеля, который долго тряс его руку: «Поздравляю! Идемте, я оформлю все с вашей поездкой… грузовик на Порхов идет через час, оттуда поедете поездом».

Когда грузовик с Галаниным отъехал от штаба армии и скрылся за поворотом аллеи, обсаженной елями, Аккерман, который внимательно следил за уезжающим кавалером железного креста, посмотрел искоса на Беренса: «А скажите, дорогой Беренс, как ваше мнение! кто этот Галанин? Я хочу сказать, какого он происхождения?»

Беренс встал, улыбнулся хитрой иезуитской улыбкой: «Он русский, во первых, его фамилия и имя, затем его немного азиатские глаза и построение черепа, не европейское, татарское!» Аккерман долго мрачно ругался: «Правильно! Русский, но, мой дорогой, такие русские! я хочу сказать: выходцы из России, они нам сейчас страшно нужны! В особенности в связи с этими проклятыми восточными батальонами! Нам наплевать кто были предки этого человека. Нам важно, что душой и телом он сейчас немец! И будет служить нам не за страх, а за совесть! Умрет за Великую Германию! Умрет с радостью! Вы видели какие были у него глаза, когда я его наградил железным крестом? Не видели! А я видел! Да за этот кусочек железа он пойдет сейчас в огонь и в воду! Что? Вы, кажется, не согласны со мной?» Но Беренс был согласен и охотно поддакивал: «Яволь! умрет с радостью за великий Рейх и нашего великого фюрера!»

Без труда Галанин нашел расположение штаба батальона в большом дворе, окруженном несколькими деревянными большими постройками. В центре двора стояли два человека: высокий немецкий фельдфебель полевой жандармерии с внушительным животом, желтым чисто выбритым лицом, холодными рыбьими глазами и тщательно ежиком подстриженными волосами цвета грязной соломы, рядом с ним маленький худощавый русский офицер в форме РОА, странной смеси немецкого мундира, русских погон и петлиц, в немецкой фуражке с русской кокардой, в петлице мундира, никогда Галаниным не виданная, зелененькая ленточка какого то экзотического ордена. Немец что-то наставительно, по-немецки, говорил русскому, последний угодливо кивал головой. Остальное пространство огромного двора было пусто, только вдали под навесом сидела кучка каких-то бродяг в лохмотьях немецких мундиров и что-то перебирала в руках.

Солнце только что встало и холодным светом скользнуло по лицу фельдфебеля и офицера, остановившись на вошедшем во двор Галанине в полной походной форме с тяжелым вещевым мешком за плечами, с карабином на ремне, газовой маской и каской на боку… Солдат подошел к офицеру, стал смирно и по-немецки рапортовал; русский офицер молча приложил руку к фуражке и повернулся к фельдфебелю, который сразу набросился на Галанина: «Человек! Что значит ваше поведение? Не видите начальства? Станьте как полагается и повторите ваш рапорт! Живо!» Галанин с удивлением посмотрел на русского офицера, потом на немца, исполнил приказ, повторив рапорт, обращаясь на этот раз к фельдфебелю, а затем прибавил, решив выяснить недоразумение: «Я, господин фельдфебель обратился с рапортом к офицеру как к старшему в чине и не вижу какую я допустил ошибку.»

Желтое лицо немца стало багрово красным, синяя жила вздулась на виске: «Молчать! Старший здесь я! немецкий фельдфебель! Разве вы не видите, что перед вами стоит русский офицер, который стоит ниже любого немецкого солдата! Что? Вы можете идти, Воробьев! Когда вы будете мне нужны, я вас позову! Я сам кончу с этим солдатом!»

Фельдфебель небрежным гитлеровским приветствием отпустил русского лейтенанта и, повернувшись к нему спиной, стал распекать Галанина: «Вы с луны упали, человек? Как вы осмеливаетесь в присутствии.» Обернувшись немец посмотрел вслед уходившему Воробьеву: «Этой русской свиньи! говорить подобные глупости? Сразу видно, что вы попали в первый раз в Восточный батальон! Подождите! я вас быстро вышколю! А теперь… ваши бумаги!.. Так! хорошо! но я не знаю, человек, куда вас деть! Переводчиков у меня больше чем достаточно! Да, впрочем, они нам совершенно не нужны! Вы слышите! Эти русские свиньи должны сами учиться нас понимать! У меня для этого свои методы! И они принесли до сих пор замечательные результаты! Методы фельдфебеля Меера! Запомните, Галанин, фамилию человека, который держит всех этих свиней в этих руках!»