Владимир Герлах - Изменник

Меер протянул Галанину две огромные ладони с короткими холеными пальцами, сжал их в волосатые кулаки, засмеялся, показав гнилые зубы: «Да… ну делать нечего! приказ есть приказ! Назначены вы ко мне в батальон, не бойтесь, без дела не будете! А что это?»

Галанин отдал ему большой запечатанный сургучом конверт, предупредил: «Этот пакет адресован командиру батальона.» — «Молчать!» Меер разорвал конверт, назидательно погрозил пальцем:

«Вы, человек, снова забываетесь! Запомните раз навсегда: Меер знает что он делает! Капитан Рок спит! приказал его не будить до обеда и, как всегда, мне вести все дела! Ясно?»

Внимательно прочел бумагу, посмотрел на Галанина, посвистел: «Вы знаете, что здесь написано по вашему поводу? Не знаете? И прекрасно! Но должен вас предупредить, что, если вы опять приметесь здесь за ваши штучки, — голову оторву!» Приложив рупором ко рту руки, крикнул, так, что у Галанина зазвенело в ушах: «Мерш! где вы? Сюда!»

Маленький прыщеватый ефрейтор подбежал к Мееру и почтительно застыл, слушая благоговейно, открыв рот, отрывистые приказания: «Отведите этого человека к вам, он будет жить с вами… пока! И объясните ему порядки в батальоне! А то этот бык уже успел рапортовать Воробьеву… в моем присутствии! А? как вам это понравится?» Меер засмеялся рокочущим басом, Мерш ему вторил тоненьким дискантом: «Хи, хи, хи! Воробьеву! этой русской свинье!»

Галанин побледнел, приложил руку к пилотке: «Я прошу вас меня не оскорблять! Я не бык! а солдат германской армии! и требую уважения к моему мундиру, такого же уважения, какое я имею к вашему! Понятно?» Меер задохнулся от удивления: «Вы! как вы смеете! Вашего начальника учить? Да вы знаете!» Подскочив к Галанину, он потряс перед его носом своим волосатым кулаком.

Галанин спокойно выпрямился; лицо его исказилось в неприятную гримасу: «Уважать немецкого солдата должен каждый его начальник! Так говорит наш фюрер! И сегодня же я буду на вас жаловаться капитану Року, если вы не возьмете себя в руки!» Повернувшись спиной к Мееру, взял за руку испуганного Мерша: «Идем! Через час я должен привести себя в порядок и быть готовым к службе!»

Они уже вышли за ворота, когда Меер пришел, наконец, в себя и бросился к крыльцу самого большого деревянного дома, через открытый окна которого были видны сидящие за столами писаря, которые все видели и слышали, как, махая перед собой бумагой Галанина, Меер кричал: «Вот ты какой! Меня пугать! меня фельдфебеля Меера! Да я! тебе голову оторву!» Меер побежал к другому меньшему дому, где жил капитан Рок. Он сказал Галанину неправду, — Рок не спал со вчерашнего дня и кутил в обществе трех русских девушек, работающих на кухне и двух жандармских унтер офицеров, в прошлом известных крупных землевладельцев из Восточной Пруссии, людей умевших и любивших развлекаться. Они устроили нечто вроде афинской ночи, сидели в одном белье за большим столом, на котором красивые полуголые пьяные девушки танцевали что-то под хриплые звуки граммофона. Сам Рок был тоже из Восточной Пруссии, той части Германии, которая дала ей самых знаменитых и славных воинов и администраторов…

Молодой и красивый с лицом настоящего арийца, светловолосый со стальными глазами, с прямым носом и тонкими хищными губами, он походил на древнего немецкого бога, которому все разрешено. Если бы Ницше был художником, он написал бы портрет своего сверхчеловека, взяв моделью Рока. Рок вернулся несколько дней тому назад из карательной экспедиции… она была удачной: удалось разбить и прогнать далеко к фронту партизанские банды, сжечь и сравнять с землей целый район. Население было частью уничтожено, оставшихся в живых прогнали вслед бегущим партизанам, на верную голодную смерть в осеннем лесу. Солдаты, которые были в его распоряжении, эти «русские свиньи» дрались все-таки плохо и вот почему партизанам удалось оторваться от преследователей и скрыться; спасли положение, как всегда несколько рот немецких солдат, понесших потери. Но все-таки Рок был доволен. В особенности неповторимым ночным фейерверком, который он устроил, сжигая ряд колхозов, на улицах которых валялись трупы русских женщин и детей, — мужчины ушли с партизанами! Можно эту победу отпраздновать с красивыми русскими «кобылами» и двумя приятелями, соседями по имениям, фон Кнабе и фон Визе. Они веселились допоздна. Отдохнув пару часов, Рок, на заре поднял на ноги своих собутыльников и продолжал с закрытыми ставнями кутеж.

Удивился и рассердился, когда Меер, вдруг, решил нарушить празднество. Накинув мундир с колодкой орденов прямо на кальсоны, вышел в соседнюю комнату, сел за письменный стол и, мрачно выслушав Меера, прочел сопроводительное письмо Галанина, за подписью Аккермана и пожал плечами: «Не понимаю, Меер, почему вы меня беспокоите? Случай самый обыкновенный и, к несчастью, довольно частый: разжалованный офицер! Назначьте его пока в помощь Перзеку! а дальше видно будет! Что у вас нового? Есть новые арестованные?» — «Шесть человек! со старыми получается двадцать восемь! Все на чердаке и ждут ваших распоряжений!» — «28! браво, Меер! позабавимся сегодня после обеда! помаршируем! А пока можете идти… Что еще?» -

«Господин капитан! этот Галанин! он сразу внес в наш батальон струю какой то анархии! В моем присутствии обратился с рапортом к этой свинье Воробьеву! Когда я ему сделал замечание, дерзко ответил, что считает правильным рапортовать русскому офицеру, который старше! старше меня! по чину! Потом… я его назвал, шутя, быком! он начал на меня кричать! заявил, что будет на меня вам жаловаться! сослался на нашего фюрера!» — «Все это чепуха! вы прекрасно знаете, Меер, что я вас ценю и уважаю, а не его жалобы, но, ради Бога, будьте с ним осторожны: есть несколько фраз в письме генерала, которые мне не нравятся, — как будто он стоит за Галанина! Относительно анархии, мне кажется, что вы преувеличиваете! Галанин попал в первый раз в Восточный батальон и, естественно, не в курсе дела! допускает ошибки! Но если он будет чудить, я его сам поставлю на место! сегодня же! не бойтесь! и идите! не мешайте нам… отдыхать!»

Галанин морщился, устраиваясь на своей новой квартире: это была большая грязноватая комната с двумя рядами двухэтажных деревянных кроватей; кроме Мерша там спали еще два писаря, сейчас находившиеся в канцелярии; кровати были покрыты грубыми солдатскими одеялами без простынь, большой грязный стол, несколько табуреток, на обоях, запачканных клопами, голые женщины из немецких иллюстрированных журналов, в углу ведра с мутной водой, мутное зеркало, карабины и патронташи, газовые маски и шлемы; неприятный запах нечистой солдатской казармы. Суетливый Мерш объяснял, посматривая на сердитого гостя: «Вот так и живем… если бы не партизаны, было бы совсем хорошо! Питание замечательное! Сами увидите! Русские едят особо из своего котла, просто и сытно! У нас своя столовая и едим мы, как русские князья! В этом отношении Меер — золото! Вы напрасно его рассердили! И имейте в виду, что здесь в батальоне он всем управляет, а Рок только командует в боях! Вот почему надо вам помириться с Меером, иначе вы пропадете! Хотя после того что у вас с ним получилось…»