Владимир Герлах - Изменник

«Алеша, спаси!»

Галанин побежал на крик, спотыкаясь и падая в сугробах, добежал, раздвинул кусты, наклонился… Волки исчезли. В луже крови стоял Васька, сын Нины, сморкался в белый чистый платок и спрашивал улыбаясь: «Дядя, а когда же ты, наконец, приедешь к нам снова вешать?» Холодный ветер гнул кусты, которые краснели, купаясь в крови.

Галанин проснулся дрожа. Тулуп валялся на полу, в комнате было светло от луны. Стуча зубами от холода, он снова накрылся с головой, согрелся, но долго не мог заснуть. Ему было страшно и он с нетерпением ждал утра. И думал все о Нине, вспоминая ее письмо. Он жалел, что так легкомысленно отнесся к ее мольбе приехать в К. хотя на несколько дней, что не поверил ее беременности, ее радости родить ему сына.

Конечно, она была простая женщина и он ее не любил, но зато она его любила и отдалась ему со всей страстью своей наивной грубоватой любви, от которой и должен был родиться его сын, его первый единственный ребенок. И внезапно он начал думать с нежностью о своем будущем наследнике, захотел взять его на руки, почувствовать тепло маленького нежного тела. Она писала ему, что ребенок будет весной. Весной он поедет туда в К. под каким нибудь предлогом, навестит Нину в ее маленькой квартире, мать с его сыном! Скорее бы весна!

Он невольно улыбался своему нетерпению, но оно было понятно, он старел, и был одинок, так страшно одинок в этих снежных бесконечных просторах. Потом он заснул и ему снился сад цветущих яблонь и его маленький сын на коленях Нины. Это был хороший радостный сон и он старался прогнать воспоминание о волках, о кустах в снегу и крови.

На другой день он снова с головой ушел в работу. Сегодня Шурка напомнила снова о К. и потом приехал этот Губер, таким образом место районного коменданта было свободно. Он решил не ждать весны, ехать туда немедленно, нужно поскорее поддержать Нину. Ведь ей, наверное, тяжело работать беременной, ей нужен покой и усиленное питание и он может ей все это дать.

В передней кабинета Розена писарь Рабэ с длинным угреватым лицом стучал на пишущей машинке. Вскочил, увидев Галанина, отдернул куртку: «У господина майора зондерфюрер Губер, я сейчас доложу». Галанин покачал головой: «Я подожду пока они там кончат. Вот что, Рабэ, у вас есть, конечно, карта района К. Дайте-ка мне ее». Рабэ порылся в папках, достал карту и протянул ее Галанину, который внимательно стал ее рассматривать. Разыскал город К., колхозы и совхозы и прихотливое течение реки Сони. На юге московское шоссе, от которого идет дорога к реке, за рекой город. На севере большое озеро, на его берегу колхоз, конечно, «Озерное». А дальше болота, до конца карты и лес, бесконечный лес!

Он закрыл глаза и постарался представить себе город К. таким, каким он его запомнил с того памятного дня, но не мог, за дверью кричал Розен: «Я повторяю вам, что ваш неожиданный отъезд из К. по крайней мере странен. Почему вы не дождались приезда нового коменданта? Черт побери, как вы смели самовольно уехать?» В ответ ему гудел робкий бас, что-то доказывал, но Розен продолжал кричать: «Больны? Знаю, видел ваше медицинское удостоверение, и был согласен вас оттуда забрать, но вы должны были ждать смены. Мы на войне, господин Губер, и ваш приезд сюда пахнет дезертирством, Ваш зондерфюрер Ах мне ничего не говорит, я его даже не видел до сих пор и вы сами его назначили, а сами поторопились бежать сюда. За это под суд! Доннерветер, вы просто струсили!»

Опять гудел бас, долго и нудно и опять кричал Розен: «Я вам не Кауфман, который только воровал здесь! Я вам покажу! Завтра поезжайте в В. мне такие люди не нужны и я напишу соответствующее донесение о ваших подвигах. Я вас не задерживаю, можете идти. Гейль Гитлер!» Дверь в кабинет Розена открылась и Галанин с любопытством посмотрел на красное жирное лицо Губера, который поспешно прошел через канцелярию, деланно улыбаясь.

Розен стучал кулаком по столу; «Ты пойми, Алексей, этот дурак испортил мне всю мою работу! Везде мы наладили, а в этом проклятом К. полный хаос. Он уверяет меня, что к пятнадцатому сдаст нам, наконец, 120 коров, но разве этому ослу я могу верить? сам сомневается, боится, что в дороге их отобьют партизаны. Что же, я напишу о всем этом скандале генералу. Кстати как он там, ты ему доложил?» Галанин засмеялся: «Победа по всему фронту! Он был поражен нашими успехами. Ставил наш район в пример другим на совещании. Очень доволен, во время обеда в столовой пригласил меня занять место рядом с ним! Радтке чуть не лопнул от злости, уступая мне свое место! В общем все бумаги оттуда я сдал в канцелярию, прочти их и ты убедишься, что чин полковника тебе обеспечен!»

Розен ходил взад и вперед по кабинету, самодовольно поправлял монокль: «Я рад, впрочем, здесь ведь заслуга не моя только, без тебя я ни черта бы не сделал, молчи, молчи, не скромничай! Знай одно, что я свой долг в отношении тебя исполню!.. Что это там у тебя?»

Галанин положил карту на стол: «Не узнаешь?» — «Район К., как же, сразу узнал. Он мне давно спать не дает! Черт возьми, ну и дыра же». — «Да дыра… а помнишь как мы там кутнули?» — «Еще бы, да были мы тогда чертовски молоды, энтузиасты! Но что же мне теперь делать, кого туда назначить?»

Галанин криво улыбнулся: «Районный комендант давно у меня на примете. Этот человек один способен навести там порядок и выжать из населения все, что оно может и должно дать». Розен недоверчиво покачал головой: «Легко сказать! а партизаны? Они ведь до того обнаглели, что недавно напали на город. Шубер насилу от них отбился. О посылке туда карательной экспедиции нечего и думать, да чтобы там прочесать лес нужно послать не меньше дивизии. Так, брат… Но все же скажи кто этот колдун, я что-то такого у нас не вижу!» — «Лейтенант Галанин».

Розен выронил монокль, с удивлением свистнул: «Ты? Нет, брат, и не думай! Что я без тебя здесь буду делать?» Галанин упорствовал: «Нет, не шучу! Подожди, садись, будем рассуждать логически: во первых, я тебе здесь больше не нужен! работа у тебя налажена, мои поездки кончились. У тебя опытные, энергичные помощники. Значит, я здесь лишний. Сидеть здесь в канцелярии и ругаться с писарями? Спасибо! Во вторых, город К. я знаю, город К. и все тамошнее русское начальство. Шубер к нам относится хорошо, значит мне будет легко там разобраться во всем этом хаосе. Потом не забывай, что я все таки по происхождению русский и мне будет легче там действовать, чем немцу. И потом, черт побери, ты ведь сам меня всегда уверял, что я способный и храбрый офицер и я с тобой согласен. И будь спокоен, пошлешь меня, я твое доверие оправдаю и этот район сделаю образцом для всех твоих других районов… соглашайся, брат!»

Розен крутил головой, упирался, спорил, но, в конце концов, со вздохом согласился: «Пожалуй, ты прав! поезжай, но только будь осторожен, не слишком рискуй, я ведь тебя знаю. Клянусь тебе я буду очень о тебе беспокоиться». Галанин смеясь хлопал его по плечу: «Не бойся, не пропаду, но только вот что: чудес от меня не жди, коров этих я тебе сдам, но потом, дай мне передышку. Нужно будет управиться с партизанами. И я с ними управлюсь. Еду завтра же! Поеду с Губером на его автомобиле. Он ведь едет мимо. В Комарово мы с ним расстанемся, он поедет по направлению на Б., а я на К. После завтра буду на месте!» Потом всю ночь не мог спать, от нетерпения поскорее уехать в свой район и увидеть Сабурину.