Александр Воронель - Избранные статьи

Однако, в тех же цивилизациях решение большинства жизненных проблем осуществляется при участии голосования. Все эти "огромные массы" голосуют. И с ними приходится считаться.

Желтая журналистика, которую так часто винят в навязывании своих стереотипов читателям, нисколько не виновата в своей прими-тивности. Не журналистика навязывает читателям газет свойственную им примитивность, а скорее голос толпы диктует журналистам уровень, выше которого им не следует подниматься. Ведь журналистика (желтая она или голубая - давно уж этот критерий в руках дальтоников) может выполнить свою функцию, только если она успешна. Большая мировая практика показала, что наиболее успешны у массового читателя именно испытанные приемы упрощения реальности (то, что у греков называлось демагогией). Упрощение картины мира на газетных страницах отражает, таким образом, не злонамеренный заговор журналистов, а их закономерное стремление к успеху. В частности, ко всеобщей доступности. Без такой доступности ни больших тиражей, ни, следовательно, оплаченных реклам у газеты не будет. Русская журналистика в Израиле в этом отношении иногда оказывается даже лучше западной, потому что, наперекор стихиям, сохраняет исходную российскую тенденцию "глаголом жечь сердца людей" и бывает, что жертвует доступностью текста ради пророческого вдохновения.

Здесь опять уместно процитировать Тойнби: "Даже в наиболее развитых обществах подавляющее большинство представляет собой инертную массу. Подтягивание нетворческого большинства до уровня пионеров на практике решается только благодаря мимесису (подражанию) - свойству человеческой природы, которое есть скорее результат коллективного опыта, чем вдохновения. Мимесис - это такая форма социального поведения, в которой посредственный человек опережает творческую личность. .." Отсюда и происходят неизбежные преувеличения в применении всех и всяческих доктрин и концепций.

Таким образом, винить в примитивности обсуждаемых решений нам, в конце концов, придется рядового избирателя, читателя газет.

То есть, себя, что ли?

Среди сомнительных достижений ушедшего века мне видятся два момента, особенно выдающиеся по своим последствиям для всего мира:

(1) массовое участие простых людей в историческом процессе во все большем числе передовых стран и

(2) успешный опыт манипулирования их сознанием (и судьбой) небольшими сплоченными группами интеллектуалов.

Когда я называю эти достижения сомнительными, я имею в виду буквальный смысл этого слова, а не свое ироническое отношение к обеим этим реальностям.

Если наш читатель не склонен делить мир на черное и белое, он легко поймет, что в той новой ситуации, когда "каждая кухарка способна управлять государством", преимущества демократии уже не затеняют смертельных опасностей, таящихся в ней же. Изобретение атомной бомбы, например, тоже есть величайшее достижение ХХ-го века. И оно тоже создало грандиозную опасность для всех...

Основа парадокса здесь та же самая: изобретали и разрабатывали это средство совсем не те люди, которым предстоит его использовать. Кухарка, возможно, и способна управлять государством, но она неспособна его создать и удержать на демократическом уровне. Сама идея всенародного участия в политике была выдвинута в свое время элитарными, либерально настроенными интеллектуальными кругами в передовых странах, где эти круги и до сих пор в значительной мере контролируют сознание и поведение широких народных масс.

В старых демократических странах массы людей, хотя и получили право участвовать в политической жизни, фактически дальше футбольных сборищ и фольклорных ансамблей не пошли. И политику практически целиком оставляли в опытных руках национальной аристократии и представителей крупного бизнеса.

Реальное (хотя и очень кратковременное) осуществление идеи народовластия не случайно произошло именно в странах без демократической традиции (Италия, Германия, Россия), где сознание и поведение масс совсем не регулируются общественным договором.

Революция в России, захватив широкие массы, разрушила исходную культурную (хотя и деспотическую) основу организации общества и позволила кучке людей с ограниченным кругозором развязать невиданный по масштабам террор, поглотивший со временем и всех его устроителей. Одновременно, монополизация СМИ и умелая макиавеллиевская пропаганда, производимая новыми, одаренными и незастенчивыми людьми, привели к невиданному прежде уровню лояльности и унификации мышления, которая соблазняла даже выдающихся поэтов. Даже утонченного сноба и индивидуалиста Бориса Пастернака:

"Иль я... урод, и счастье сотен тысяч

Не ближе мне пустого счастья ста?"

(Кого он имел в виду? Миллионы заключенных?)

Десятки падких на социальные идеалы западных "мастеров культуры" были в совершенном восторге от достигнутой в СССР общественной "гармонии".

Подобно этому, волна народного энтузиазма в Германии привела к власти Гитлера, а затем небольшая группа не устроенных в прежней жизни интеллектуалов, ошалевших от открывшихся им широких творческих возможностей, применив те же средства манипуляции - и монополизации - за считанные годы сумела превратить среднеевропейский народ в современное пугало. Сочетание террора со стратегически продуманной, вдохновляющей пропагандой преобразило немцев в идеальное орудие безумной войны, конец которой мог предсказать любой деревенский мудрец.

Однако не один выдающийся писатель в Германии, Италии и Скандинавии соблазнился этим "счастьем сотен тысяч", презревшим "пустое счастье ста" (в это малое число, к сожалению, вошли и шесть миллионов наших соплеменников!).

В обоих этих случаях народные массы, как всегда, конечно, не ведали, что творят, но дальновидные, отнюдь не примитивные, интеллектуалы (Михаил Кольцов и Илья Эренбург, например, или Йозеф Геббельс и Ленни Рифеншталь) надолго убедили их в правильности сделанного ими выбора.

Подобно тому как атомная бомба вышла из-под контроля ученых, потому что крутить ручки и нажимать кнопки умеют все, механизмы демократии даже в самых передовых странах постепенно переходят из умелых рук выдающихся адвокатов и менеджеров в общее пользование.

Демократия теоретически существует лишь до тех пор, пока в стране поддерживается непроизвольный баланс, то есть в конечном счете хаос мнений. Хотя бы и примитивных. Каков уровень сложности политического общества и соответствующий горизонт гражданина, таков и диапазон обсуждаемых вариантов.

Так же и в экономике: свободный рынок успешно осуществляет необходимую хаотизацию спроса и предложения и т.о. обеспечивает правильное усреднение цен на товары и услуги.