П. Люкимсон - Царь Давид

Однако, раздавая награды сподвижникам, Давид совершенно забыл о балансе политических интересов, позволив своим сородичам из колена Иуды оттеснить в ходе празднования его возвращения на царство старейшин других колен, и последние справедливо почувствовали себя обиженными.

Здесь, на переправе через Иордан, между старейшинами десяти колен и колена Иуды возникла перебранка, во время которой один из лидеров вениамитян Савей (Шева), сын Бихри, и призвал все остальные колена снова отступиться от Давида и вернуться в свои шатры, к прежней, свободной жизни, когда над евреями еще не было царя:

"И отправился царь в Гилгал, и Кимам отправился с ним; и весь народ иудейский и половина народа исраэльского провожали царя при переправе. И вот пришли все исраэльтяне к царю и сказали они царю: почему похитили тебя братья наши, люди Иудины, переправили через Ярден царя и дом его и всех людей Давида с ним? И отвечали все мужи Иудины Исраэльтянам: потому что царь сродни нам. И почему это так рассердило вас? Разве мы что-нибудь съели у царя или унесли с собой в подарок? И отвечал Исраэль мужам Иудиным и сказал: десеть частей (колен) моих у царя, и у Давида больше моих, чем твоих. Так зачем же ты унизил меня? Разве слово наше о возвращении царя нашего не было первым? Но жестче было слово мужей Иудиных, чем слово Исраэльтян. И оказался там негодяй по имени Шива сын Бихри, биньяминянин; и затрубил он в шофар и сказал: нет нам доли у Давида и нет удела нам у сына Ишая. Все по шатрам своим, Исраэль! И отошли все Исраэльтяне от Давида, последовав за Шивой сыном Бихри. Иудеи же следовали за царем своим от Ярдена до Иерушалаима" (II Сам. 19:41-44, 20:1-2).

Таким образом, Давид вошел в Иерусалим только в сопровождении сынов колена Иуды. Так начался новый мятеж, однако, видимо, Давиду потребовалось еще несколько дней, чтобы осознать весь масштаб нависшей над его царством новой угрозы.

Среди тех, кто вместе с другими жителями столицы вышел приветствовать его возвращение, Давид заметил и сына Ионафана Мемфивосфея – резко похудевшего, постаревшего, обросшего волосами и бородой, в грязной одежде, ибо со времени бегства Давида в знак траура Мемфивосфей перестал подстригать бороду и волосы и менять одежду.

Когда же, вспомнив слова домоуправителя Саула Сивы, Давид стал выговаривать Мемфивосфею, что тот поддержал мятеж Авессалома и остался в городе, выяснилось, что Сива попросту оклеветал своего господина. На самом деле калека Мемфивосфей попросил Сиву помочь ему сесть на ослицу, чтобы он мог последовать за Давидом, но Сива, собрав подношение для царя, бросил его одного, совершенно беспомощного во дворце, а затем еще и представил дело так, будто Мемфивосфей встал на сторону бунтовщиков и даже сам стал подумывать о том, как со своими хромыми ногами взобраться на трон.

Поняв, что ошибся в Мемфивосфее и поверил клевете, Давид, однако, не отменил полностью своего решения передать Сиве все имущество Мемфивосфея, а постановил… разделить его поровну между слугой и господином.

Благородный Мемфивосфей тут же поспешил заявить, что он так рад возвращению Давида, что ему не нужно и этой половины. Между тем Талмуд утверждает, что Бог настолько возмутился этим несправедливым решением Давида, что именно в тот момент Он принял решение о том, что спустя сорок лет после смерти Давида единое царство будет разделено на две страны – подобно тому, как Давид разделил надвое имущество Мемфивосфея.

Едва обустроившись в Иерусалиме, Давид начал спешно отдавать распоряжения по наведению порядка в городе и своем дворце. Первым делом он приказал выделить отдельный дом для тех своих десяти жен и наложниц, которые были обесчещены Авессаломом. Он велел выдать им все необходимое, но уже до конца своей жизни никогда не входил к ним – по закону эти женщины стали запретны для него, да и к тому же до Давида, конечно же, дошли слухи, что большинство из них не особенно сопротивлялись, когда их вели к Авессалому.

Тем временем Савей, сын Бихри, разъезжал по городам и весям страны, призывая народ перестать посылать в Иерусалим резервистов и платить царю налоги. И в этом заключалась особенность его бунта: Савей отнюдь не хотел стать царем – нет, он был просто страстным противником монархии и приверженцем народовластия.

Таким образом, Савей отражал взгляды той части нации, которая и после воцарения Саула и Давида считала, что без царя всем коленам жилось куда лучше и свободнее. Эти люди мечтали о возвращении прежних, домонархических порядков, они идеализировали времена судей и даже патриархов, когда евреи еще даже не были оседлым народом. Это и нашло отражение в главном девизе бунта Савея, сына Бихри: "По шатрам своим, Израиль!".

Не исключено, что Савею было не по душе и то изменение атмосферы в обществе, которое наблюдалось в последнее десятилетие царствования Давида. Как отмечают историки, в этот период "наряду с политическими и экономическими успехами царя Давида в стране зарождается до сих пор чуждая Израилю идеология, согласно которой личность царя содержит в себе элементы святости и наделяется священническими прерогативами" [81] [81] Очерк истории еврейского народа. Т. 1. С. 47. .

Мидраш утверждает, что Савей произносил "богохульственные" речи, в которых утверждал, что факт помазания Давида Самуилом ничего не значит и Давид ничем не отличается по своему статусу от других евреев. Эти его проповеди, судя по всему, находили отклик в сердцах народа, так что в конце концов до Давида стала доходить вся опасность этого человека для его трона и самой идеи государственности вообще:

"И сказал Давид Авишаю: теперь Шева, сын Бихри, наделает нам зла больше, чем Авшалом" (II Сам. 20:6).

Решив нанести по Савею и его соратникам сокрушительный удар, Давид вызвал к себе Амессая и велел ему в течение трех дней провести мобилизацию всех способных носить оружие мужчин колена Иуды и выступить с ними в поход. Поручив эту миссию Амессаю, Давид еще раз показал, что верен своему обещанию и не собирается возвращать Иоава на пост главнокомандующего.

Однако Амессай не справился с первым же возложенным на него ответственным заданием. Прошло три дня, а армия так и не была собрана, и значит, у мятежников появлялось время для того, чтобы осмотреться и подготовиться к сражению, если царь решит бросить против них армию своего колена.

Казалось, самым разумным в этой ситуации было вернуть пост командующего армией опытному и энергичному Иоаву, однако Давид не хотел даже видеть убийцу своего сына и потому вызвал к себе младшего племянника Авессу и приказал ему немедленно выступить в поход во главе отряда гвардейцев и иностранных наемников.