Александр Королев - Святослав

Но нельзя же принимать всерьез довод нашего историографа начала XIX века Н. М. Карамзина, что император прельстился мудростью старушки! Предшественник Карамзина, историограф XVIII века М. М. Щербатов, все же допускал, что она «могла еще остатки прежней своей красоты сохранять», которые лишь «приумножались ее великой премудростью». Однако ему виделось, что «более всего воспламенялось сердце императора тем, что, взяв ее себе в жены, мнил посредством и всю пространную Россию иметь, или по крайней мере таковым супружеством, таким себе сделать союзником Святослава, что не токмо сам не будет нападать на Греков, но и от других врагов сию уже ослабевшую империю защитит» {48} . Этот план василевса выглядит слишком изощренным. Все-таки не следует забывать о том, что император Константин Багрянородный, якобы предлагавший киевской княгине руку и сердце, был женат и даже имел женатого сына. Поэтому можно вполне согласиться с еще одним старшим современником Карамзина, A. Л. Шлецером, поместившим это известие летописи в разряд «сказок», причем «глупых до чрезвычайности» {49} . Становится понятным, что, описывая Ольгу в момент посещения Царьграда, летописец представлял ее себе женщиной молодой и энергичной. Увидим, что не меньше энергии Ольга проявила и во время подавления восстания древлян. Кроме того, летописец явно не мог считать женщину шестидесяти лет матерью малолетнего ребенка. Налицо явное противоречие в летописном тексте.

Понимая всю странность хронологии жизни Игоря и Ольги, книжники в ряде поздних летописных сводов уменьшали возраст Ольги в момент ее выхода замуж за Игоря, насколько это возможно. Например, Устюжская летопись (первая четверть XVI века) сообщает, что Ольгу в возрасте десяти лет выдали замуж за взрослого Игоря {50} . Но за этим возрастом невесты не стоит ничего, кроме стремления как-то примирить непримиримые противоречия, имеющиеся в «Повести временных лет» {51} . Историки, принимавшие на вооружение данное свидетельство поздних летописцев, объясняли столь ранний возраст невесты либо какими-то политическими мотивами {52} , либо нравами древних русов. Иногда это выглядело курьезно. Так, С. А. Гедеонов пришел к выводу, что в момент свадьбы Ольге было два (!) года, и не видел в этом ничего странного, считая, что «браки по приличию, между малолетними, были в обычае у всех народов того времени». Это позволило ему предположить, что Ольге в 942 году исполнился 41 год. Вероятно, по мнению исследователя, в этом возрасте княгиня еще сохраняла привлекательность и могла прельстить древлянского князя {53} . Другие стандарты оказались у современного ученого В. В. Каргалова, который в работе о Святославе подробно описал, как немолодой уже Игорь, у которого «в лохматой бороде серебряными нитями проросла седина», брал в жены десятилетнюю Ольгу {54} . При чтении книги так и осталось непонятным, зачем малолетняя Ольга, происходившая, по мнению Каргалова, из незнатной семьи, была нужна Игорю, если в течение нескольких десятилетий брака между ними ничего не происходило. И только после поражения войска киевского князя от флота византийцев Ольга как бы пожалела старика, в результате чего оказалась беременна и родила Святослава {55} .

Если же говорить серьезно, то не только Ольгу, но и ее мужа Игоря в момент смерти сложно представить старым – уж больно он активен, слишком легко пускается в авантюры, вроде походов на греков и древлян. Непохоже, что ему под семьдесят {56} . Все противоречия можно разрешить, если признать, что и Игорь, и Ольга к 40-м годам X века были людьми нестарыми, а их свадьба состоялась гораздо позднее 903 года. Но летописцы не могли допустить этого, так как тогда была бы разрушена связь Игоря с Рюриком, связь, которой на самом деле не имелось. Были предания о неком варяжском князе Рюрике, к которому в сыновья определили Игоря, то ли из желания польстить Игоревым потомкам, удлинив их родословную, то ли пытаясь объяснить, откуда взялся Игорь. То, что получилось в результате, и вошло в летописи – при этом достаточно поздно, в начале XII века {57} . Некоторые исследователи даже считают возможным не только омолодить Игоря и Ольгу, но и указать значительно более позднее, в сравнении с летописным 912 годом, время вступления этого князя на престол, ограничивая период его правления в Киеве всего несколькими годами {58} . Предположение о более позднем времени заключения брака Игоря и Ольги и их относительной молодости на момент гибели князя снимает все противоречия и, как может показаться, делает рождение Святослава в 942 году вполне вероятным. Академик Б. А. Рыбаков считал, что к этому же времени относится и брак Игоря с Ольгой. Дату рождения Ольги он определял следующим образом: «Замуж в древней Руси выходили обычно в 16-18 лет. Ольга по этим расчетам родилась в 924-927 годах. В момент бесед с Константином (Багрянородным. – А. К.) ей должно было быть 28-32 года» {59} . Это предположение действительно позволяет объяснить, почему Ольга в середине 940-х годов имела трехлетнего сына, а в 50-х годах X века все еще оставалась молодой и привлекательной.

Считать 942 год датой рождения Святослава согласны многие историки, как признающие, так и не признающие 903 год датой женитьбы Игоря на Ольге {60} . И все бы сложилось в четкую картину, если бы не свидетельства русско-византийского договора 944 года и трактата Константина Багрянородного. Ведь там Святослав – взрослый человек, князь «Немогарда». Конечно, на княжеский стол его могли посадить и в малолетнем возрасте, как сына могущественного киевского князя, но в момент гибели отца он оказывается в Киеве с матерью. У некоторых исследователей даже возникло ощущение, что речь идет о каких-то двух разных Святославах {61} .

Однако и в «Повести временных лет» сообщается, что в 970 году у Святослава, родившегося якобы в 942 году, было по меньшей мере три взрослых сына, посаженных им на княжения. Сыновья эти были к тому времени настолько развитыми, что Святослав, самое позднее в 969 году, подарил старшему из них Ярополку в жены (или наложницы) некую «грекиню», которая позднее родила знаменитого Святополка Окаянного {62} . Не менее зрелым оказывается и другой Святославич – Владимир, получивший в управление Новгород. Согласно сообщению саксонского хрониста XI века Титмара, епископа Мерзебургского, Владимир умер «глубоким стариком» {63} . В связи с этим нельзя не вспомнить сообщение Летописца Переяславля Суздальского (первая четверть XIII века) о том, что Владимир скончался в возрасте семидесяти трех лет {64} . Чем в данном случае руководствовался летописец, неизвестно. Интересно, что в скандинавских сагах об Олаве Трюггвасоне, который побывал в Новгороде в начале или, самое позднее, в середине 70-х годов X века, сообщается, что Владимир тогда уже был женат. К тому же саги дают ему прозвище «Старый», что само по себе уже говорит о многом {65} . Чтобы соответствовать всем этим характеристикам, Владимир должен был родиться ближе к 40-м годам X века. А значит, его отец появился на свет лет на двадцать раньше – в 920-х годах. На этой датировке – как видим, очень приблизительной – можно и остановиться {66} . Ну а как быть с сообщением «Повести временных лет» о том, что при Святославе находился кормилец Асмуд? Не следует видеть в «кормильце» «дядьку». Кормильцы были не только наставниками, но и руководителями, советчиками, воеводами князей, оставаясь таковыми при них в течение всей их жизни. Нередко княжеские кормильцы по своему влиянию соперничали даже с отцами своих воспитанников {67} .