Александр Пузиков - Золя

Январь — Ги Мопассан:

«Я не стал ждать посланного Вами экземпляра. Мне хотелось, чтобы все наши друзья, все те, которые, подобно мне, восхищаются Вами, убедили бы Вас никогда больше не печатать фельетонами столь большие и обладающие таким размахом произведения, удивительная композиция и мощный эффект которых почти полностью исчезают при дроблении в газете… Мне очень приятно, дорогой друг, написать Вам, до какой степени прекрасным и высоким я нашел это новое произведение великого художника, руку которого я сердечно жму».

Поль Маргерит:

«Присоединившись несколько лет тому назад к направленному против вас манифесту, я совершил недостойный поступок, всей важности которого тогда не сознавал вследствие молодости, но позднее я устыдился его».

21 июля — Поль Боннетэн:

«Ты доставишь мне удовольствие… если сообщишь 3[оля], что капрал протестантов (столь юных), выступивших в «Фигаро» по поводу «Земли», поручает тебе выразить ему свое пылкое восхищение».

5 октября — Анатоль Франс:

«Теперь, когда творчество Золя встает перед нами во всей своей величественности, мы можем проникнуть в его сущность. Творчество Золя дышит добротой… Как все великие люди, он сочетал в себе величие и простоту. Он был глубоко нравственный человек. Когда он рисовал порок, его кистью водили суровость и целомудрие» [11] В другой статье (1904 г.) А. Франс писал: «Если вначале я воевал убежденно, иногда слишком резко и непримиримо, то затем я признал в ряде моих статей силу и гуманизм его литературных творений». .

…… — Жозеф Рони:

Я «сохранил от этой несчастной авантюры глубокое отвращение».

25 июня — Гюстав Гиш:

«Я заявляю, в свою очередь, что у меня самое неприятное и тяжелое воспоминание об этом диком выпаде. Это большой и позорный грех моей молодости».

16 октября — Люсьен Декав:

«Однажды четверо моих друзей и я повели себя в отношении Золя, как блудные сыновья; мы понеслись, размахивая кнутом эмансипированных форейторов. Какая опрометчивость с нашей стороны! Разве лучший способ признать, что мы являемся учениками Золя, заключался в том, чтобы отречься от него?»

Октябрь — Анри Барбюс:

«Ходили слухи, что Доде и Гонкур были причастны, за кулисами, к этой манифестации… Это обвинение неосновательно».

«Земля» — произведение сложное, противоречивое, но, несомненно, талантливое. После Бальзака многие писатели обращались к деревенской теме, но никто из них не сумел превзойти автора «Крестьян». Еще задолго до работы над «Землей» Золя отмечал этот факт в своих публицистических и критических статьях. Он должен был подняться до Бальзака, до больших обобщений, противопоставить свой роман сельским романам Жорж Санд, Леона Кладеля. Удалось ли это Золя?

Действие романа «Земля» начинается в 1863 году, спустя двенадцать лет после государственного переворота. Во французской деревне к этому времени произошли немалые перемены. Крестьяне все больше и больше начинали понимать, что правительство Луи Бонапарта вовсе не собирается защищать их интересы. Бонапартистские иллюзии постепенно рассеивались. Луи Бонапарт покровительствовал промышленной буржуазии, а та была заинтересована в низких ценах на хлеб. В одном из эпизодов романа крупный промышленник Рошфонтен одерживает на выборах победу над своим противником, и его победа — это победа лицемерной политики Наполеона III, обманывающего крестьян и заставляющего идти их против собственных интересов. Рошфонтен, как и император, за свободу торговли, за ввоз во Францию дешевого американского хлеба и в конечном счете за наступление на жизненные интересы французского мелкого крестьянина, который не в состоянии во всем этом разобраться и голосует за политику своего врага.

Золя понимает социальную слабость огромной, разобщенной крестьянской массы. Крестьян разъединяют друг с другом не только безграничные земли, но и мелкособственнические инстинкты. Достаточно было распасться семье Фуана, как каждый из ее членов отгородился друг от друга стеной мелких эгоистических чувств. «Не давать ничего своего, но и ничего не брать у других» — таков девиз Франсуазы, но это и девиз крестьянина-собственника, который с таких же моральных позиций оценивает свое положение в обществе и государстве. «Каждый должен защищать свой собственный угол, не больше», — говорит старый Фуан. Эта главная трагедия современного крестьянина усугубляется консерватизмом и идиотизмом деревенской жизни. Крестьянин обречен на извечную нужду и страдания. Вот перед нами удивительный образ Фуана, так удавшийся Золя. Фуан всю жизнь отдал земле, и, когда он, как некий деревенский король Лир, роздал землю детям, жизнь его стала бессмысленной. Трагедии Фуана Золя дает социальное объяснение. Собственнические инстинкты рождаются в борьбе за обладание землей, безжалостно разрушают дружбу, родственные связи, все, что может объединять людей.

Власть земли обрекает на тяжелый труд стариков, женщин, детей. От изнеможения умирает в поле батрачка Пальмира, в четырнадцать лет Франсуаза выполняет работу, которая под стать здоровому мужчине. Работа с утра до ночи, вечная неуверенность в результатах труда, которые зависят и от дождя, и от солнца, и от цен на рынке, и от согласия в семье, обрекают крестьянина на голодное, полуживотное существование. В романе беспрерывно слышится голос автора, сочувствующего этой темной, исстрадавшейся массе людей земли, которых тяжелая жизнь калечит не только физически, но и морально.

Многое, очень многое удалось Золя в этом его романе, и, однако, он не смог в нем достигнуть высот художественного обобщения, до которых поднялся в «Жерминале». Правильно изобразив собственническую душу крестьянина, Золя не понял, что другая сторона психологии крестьянина, психология труженика, сближает его с рабочим, делает их интересы в конечном счете общими. Наоборот, Золя в ряде сцен подчеркивает вечную вражду пролетария и крестьянина. Идеи современного ему рабочего движения поданы тенденциозно, извращенно. Перечисляя пути в будущее, которые ищут жители сел и ферм, Золя наряду с другими называет и путь, указуемый рабочим классом. Его проповедует некий Леруа, по прозвищу Пушка, бродяга, вышедший «из рабочих предместий Парижа». Леруа подробно рассказывает об этом плане. «Прежде всего, — говорит он, — парижские товарищи захватят власть… вся махина развалится сама собой… они в тот же день уничтожат ренту, завладеют крупными состояниями, так что все деньги, все орудия труда перейдут в руки нации…» В деревне, по мнению Леруа, будет экспроприирована крупная земельная собственность и землю получат простые крестьяне. Позднее крестьяне поймут преимущества национализированных хозяйств и сами попросят присоединить к ним свой участок. Но Золя отвергает этот путь и не жалеет красок, чтобы очернить Леруа. Он и на этот раз обращается к философии «радости бытия», к неисчерпаемым возможностям самой природы, которая ежечасно, ежеминутно рождает жизнь. Носителем этой философии в романе оказывается Жан. Он, как и Этьен, «чужеродное тело». Жан попал в деревню случайно, и, может быть, это помогло ему понять то, что не понимают другие — исконные жители села. Свое произведение Золя заканчивает словами: «Кормилица-земля всегда будет кормить тех, кто на ней сеет. Земля тоже находится во времени и пространстве, она будет сама по себе давать хлеб, пока люди не научатся получать от нее возможно больше. Вот как надо понимать речи о революции, о грядущих политических переворотах».