Уинсли Кларксон - Стинг. Тайны жизни Гордона Самнера

Стинг рассказывает эту историю: «Во время выступления в зале находился один парень в штатской одежде, который толкал людей обратно на их места. Я крикнул ему: «Отвали! Кто тебя приглашал?» Он все-таки не уходил, и начал мне угрожать, тогда я сказал: «Видите его? Дайте-ка ему!» Все навалились на него. Да, он был шефом полиции Каира. А я пребывал тогда в одном из своих настроений.

После концерта пришел Майлз с лицом пепельного цвета и сказал: «Гм, он требует извинений». Я сказал: «Отвяжись». А Майлз сказал: «Стинг, извинись, пожалуйста, пожалуйста!» Затем этот парень вошел в комнату и стоял там, ожидая, просто глядя на меня. Его честь была задета. Я не мог этого сделать, я просто взял свою сумку и вышел. Он следовал за мной всю дорогу до машины, дыша мне в затылок, так что я понял, что мне надо извиниться, иначе я окажусь в тюрьме. Я повернулся и буквально задыхался от своих слов. Я не мог! Тогда подпрыгнул Майлз и сказал: «Стинг имеет в виду, что он ужасно, ужасно сожалеет». Этот парень сказал: «Ты человек чести. Я принимаю твои извинения». И пошел прочь. Вот такой я человек. Я не могу терпеть чью-то власть над собой».

Потом были Греция, Италия и Испания, и они казались по сравнению с другими странами просто «ручными». Турне было завершено «домашним» выступлением Стинга — в Ньюкасле.

Это было прекрасной идеей — показать Стинга на его родине, но, к сожалению, группа была настолько вымотана изнурительными гастролями по всему свету, что тот концерт не соответствовал ожиданиям, что особенно разочаровало Стинга: «Мы вышли на сцену под вежливые аплодисменты, а я чуть ли не вылетел! Выступление могло быть хорошим! Оно должно было быть хорошим». Но оно не было таким. Менеджер «Last Exit» Энди Хадсон вспоминает о встрече со Стингом, Фрэнсис и Джо, когда певец прилетел в Лондон на некоторое время после индийской части мировых гастролей. «Я жил тогда в северной части Лондона в Максвелл Хилле, и однажды в субботу ко мне зашел Стинг. Казалось, он просто растаял от изнеможения», — говорит Хадсон.

Чувствовалось, что Стинг отчаянно пытался вернуться хоть к сколько-нибудь нормальной жизни, он хотел сходить в местную лавку, торгующую рыбой и жареным картофелем, вместе с Хадсоном, где они взяли четыре порции обильной пищи и вернулись в дом Хадсона, чтобы съесть все это в саду, находящемся за домом. «Стинг сильно изменился с того времени, как я его видел в последний раз. Его волосы были высветлены, он казался отстраненным. Я действительно немного жалел его», — вспоминает Хадсон.

Даже в дороге Стинг вел свой дневник. Он, кроме того, был зациклен на написании сценария. Это делалось не столько ради воплощения его потом в фильме, сколько ради доказательства самому себе, что он может сделать что-то такое, к чему бы лежало сердце.

Он также регулярно наигрывал на своем портативном синтезаторе оркестровые музыкальные отрывки.

По мере расширения гастролей и достижения высшей точки популярности «Полиции», Стинг в особенности разочаровался во многом, в частности, в праве на «приватность» жизни, на неузнаваемость. «Одной из самых грандиозных вещей в Америке было то, что я был там почти анонимен. Мы могли просто начать выступление, побыть знаменитыми часок-другой, а затем раствориться в стране».

Стинга постоянно занимал тот тип аудитории, которую они привлекали. Она состояла на пятьдесят процентов из девушек и на пятьдесят процентов из юношей. «Я думаю, что это намного здоровее, чем какой-либо перекос в любую из сторон. Это более приятная ситуация».

Это слово «приятный», казалось, было ключевым компонентом имиджа группы, несмотря на обесцвеченные волосы и периодическое ворчание Энди Саммерса.

Тогда Стинг гордился тем фактом, что имеет полное представление о коммерческих аспектах музыкальной индустрии. Он объяснял много лет спустя: «У меня также был и коммерческий ум, которому нравились эти миллионные продажи. Мне действительно импонировал тот факт, что группа держит руку на пульсе нации в течение нескольких недель, что буквально все насвистывают твои песни».

Майлз Копленд пропагандировал идеи своего рода «миссионерства»: «То, что вы должны понять насчет Майлза, — говорит Стинг — так это то, что у него существует подход «невмешательства» правого толка, при котором он смотрит на рок-н-ролл как на нечто, несущее свободу во все эти затерянные места, куда мы ездили и где выступали».

Несмотря на внезапно свалившееся благосостояние, Стинг не упускал случая говорить всем, кто его слушал, откуда корни его политических взглядов. «Я социалист и страстно интересуюсь политикой, но я просто нахожу, что поп-песни не являются хорошим средством для выражения политической мысли».

Затем он сделал примечательное заявление по поводу «The Beatles» писателю Дэвиду Хепворту: «Я думаю, что «The Beatles» были, возможно, самой важной политической силой в сфере досуга и развлечения шестидесятых годов, но они никогда так и не написали политическую песню. Они просто создали образ жизни, который изменил мир. Я думаю, что «The Beatles» очень отдаленным образом причастны к тому, что Америка проиграла войну во Вьетнаме. Тем, что они создали отношение, прямо противоположное утверждению «моя страна права», они подготовили атмосферу, которая позволила появиться хиппи».

В этой гастрольной цепи честолюбие Стинга и желание быть похожим на «The Beatles», казалось, прекрасно находили свое выражение. В «Аполло» в Глазго полиции пришлось трижды атаковать фэнов, чтобы прекратить беспорядки. Лимузин «Полиции» преследовали вдоль улиц этого шотландского города, а девушки барабанили по верху автомобиля. Стинг определял это позже как «сумасшествие», но это было тем, о чём он и другие музыканты когда-то мечтали.

Стингу пришлось признать в то время: «Сохранить нормальность при таких обстоятельствах невероятно трудно. Мы старались изо всех сил быть доступными для получения автографов и всяких безделушек, но бывает, что вы просто не можете этого делать из-за масштабов происходящего. Это выходит из под контроля».

В июне 1980 года оба, Стинг и Энди Саммерс, переехали в Ирландию по налоговым соображениям. К этому времени Стинг уже купил дом неподалеку от Хемпстед Хит в северном Лондоне.

Огромный дом, который он купил в Ирландии, находился на далёкой западной окраине, так далеко, насколько это было только возможно. Это было такое место, где телефон работал только тогда, когда хотел, да и то, если его подергать и покричать. Вначале Стинг постоянно находил целые ведра креветок в прихожей, оставляемые щедрыми соседями. Сам дом был набит удивительно невзрачной мебелью, унаследованной от прежних владельцев, но там нашлись Гарри и Мэри, жившие через дорогу, которые согласились заботиться о доме и саде во время отсутствия Стинга.