Леонид Токарский - Мой ледокол, или наука выживать

Разговорить здешних ребят было невозможно. Появилось чувство, что я во что-то очень сильно вляпался. Все, естественно, боялись радиации, не понимая толком, как это всё работает и чего надо остерегаться. Говорить на эти темы категорически запрещалось. Никто ничему не обучал. Единственная информация, которую мы получали, писалась мелом на доске, стоящей перед входом в атомную лодку.

Там было написано, сколько времени можно находиться в ядерном отсеке на каждой его палубе (первая палуба — 20 минут, вторая — 10 минут, четвёртая — 4 минуты и тому подобное). Эти допускаемые дозы облучения, конечно, во много раз превышали допустимые. Я случайно видел, как несколько гражданских специалистов с офицерами подошли к лодке что-то проверить. Вахтенный офицер, увидев их, подошёл к доске и исправил цифры, отдав честь старшим по званию. Вместо 30 минут, стало 5...

Вместе с нами проходили учёбу дозиметристы, которые позже должны были присоединиться и служить в Гремихе на ПМ-130. В их задачу входило, кроме замера радиации, просвечивание сварных швов трубопроводов реактора. Дело в том, что в реакторе трубопроводы неразъёмные, соединяемые сваркой. У них нет разъёмных соединений, чтобы избежать просачивания радиоактивной воды. Просвечивая сварные соединения, как делают обычные рентгенологи, дозиметристы проверяли качество сварного шва.

Бог принёс мне неожиданного друга. Его звали Женя: замечательный парень, по образованию техник-рентгенолог, а по военной специальности — дозиметрист. Земляк, из Ленинграда. В этой командировке мы проводили вместе много времени. Он был великолепный специалист в своём деле. Сразу распознав страх к радиации, взялся за меня. Он объяснил: «Будешь панически бояться радиации — погибнешь. Есть только один путь выжить. Ты должен совместить технический профессионализм с пониманием физики радиации, — прежде всего, должен засесть за чертежи и разобраться до последнего болта, как всё работает и где что находится. Твой профессионализм — твоё спасение. А я тебя научу физике радиации. Теперь смотри. Делаю только для тебя». Он подошёл к шкафу, вытащил толстый свинцовый цилиндр, в котором находился маленький урановый кубик, используемый для просвечивания сварных швов. Повернул свинцовую дверку. Взял кубик пальцами. Быстро вытащил, показал и положил обратно, закрыв дверку. Я был в шоке. Взять руками уран! Женя объяснил, в чём именно состоит опасность, как её избежать или уменьшить. Растолковал мне важность и зависимость времени облучения, альфа-излучение, гамма-излучение и т. д. Он также предупредил, что по возвращению в Гремиху запретят общаться, но он найдёт способ меня уведомлять об опасности. Я плотно сел за изучение реактора. Облазил и прощупал каждый болт. Никто не понимал моего вдруг появившегося энтузиазма, кроме Жени. Этому человеку я обязан жизнью. К сожалению, его уже нет на белом свете. Женя погиб в одной из аварий. Ему был 21 год.

По возвращению в Гремиху нас обособили. Перед нашей командой ядерщиков (официальное название — двигателисты) определили три направления работы:

1. Подготовка атомной лодки к навигации (в отдельных случаях требовалось сопровождать лодку в дальних походах).

2. Выполнение текущих ремонтов.

3. Диагностика и ремонты при аварии. Нас сбрасывали с вертолётов на бедствующую в море лодку. После определения дозиметристами уровня радиации, мы должны были решить, как поступить с лодкой. Были случаи, когда приходилось передвигаться между мертвыми телами подводников...

Существовал один вид особо секретной информации. Это было всё, что связано с радиацией, радиоактивным излучением и их влиянием на организм человека. Разговоры на тему возможного облучения приравнивались к государственной измене. Знакомство и разговоры с дозиметристами категорически запрещались. Пришла первая атомная лодка в Гремиху. Её поместили в док на ремонт. Мы начали работать самостоятельно.

На берегу Гремихской бухты была построена стационарная база с сухим доком. Лодку загоняли в док. Откачивали из него воду, и лодка опускалась на стапель. Начинали её внешний и внутренний ремонт. Рядом с доком построили различные обслуживающие помещения. Там же находилась особо охраняемая команда смертников. Это были молодые полуграмотные крестьянские ребята, вся вина которых в том, что они случайно подвернулись под руку районному военкому. Их работа заключалась в замене урановых и угольных стержней в атомном реакторе ремонтируемой лодки. Технология процесса была проста. Огромные свинцовые контейнеры, выполненные в форме 3-х метровой бутылки, содержали новые урановые и угольные стержни. Стержни были высотой около полутора метров. Крепились они к горизонтально расположенному в бутылке диску по кругу; примерно так же, как располагались и в реакторе. Моряки отвинчивали в реакторе оставшиеся огрызки стержней и выбрасывали их в свинцовые ящики, предназначенные для хранения и транспортировки радиоактивных отходов. На их место привинчивались новые.

Этим морякам объяснили, что они выполняют секретную миссию особой государственной важности. Им, впрочем, также, как и нам, было объяснено, что охранная рота «краснопогонников», целиком набранная из нацменов, не говорящих по-русски, с собаками, охраняет их (и нас) от происков империалистов. Плакаты с надписью «Шаг в сторону от дороги — стрельба без предупреждения!» защищали всех от шпионских провокаций западных разведок. Смертники служили укороченный срок (6 месяцев вместо 4 лет). Им это объясняли благодарностью советской власти. В этом был определённый садизм. Мы же воспринимали происходящее, как неудобство и нежелание флотского командования возиться с будущими радиоактивными покойниками прямо здесь, на Северном флоте. Они и не знали, что стали смертниками, — умирали потом, дома, унося с собой в другой мир все эти печальные военные секреты.

Реакторный отсек на подводной лодке выглядел очень необычно. У обоих выходов из него укреплены счётчики Гейгера. В глаза бросалась чистота. Палуба и механизмы выполнены из нержавеющей стали. Палуба без люков. Реакторный отсек имел очень необычный и своеобразный запах теплого свинца. Этот запах нельзя было спутать ни с чем. Посреди отсека находилась круглая тумба диаметром полтора метра. Тумба немного выступала из верхней палубы. На крышке тумбы установлена различная механика ;шестерёнки и велосипедные цепи. Верхняя часть, где находились механизмы, закрыта толстым свинцовым стеклом. Это и был тот самый атомный реактор. Работа реактора — работа обычного теплообменного аппарата. Урановые стержни служат ядерным топливом. Угольные — для управления атомной реакцией. Теплоноситель (вода) внутри реактора закипает. Тепло отводится с помощью другого теплоносителя по змеевикам первого контура в теплообменник, затем принимается вторым контуром и т. д. В конце всего этого процесса задействуется турбина.