Иван Дроздов - Разведенные мосты

Вано помолчал с минуту, потом предложил выпить за дружбу народов, а выпив, с ещё большим напором продолжал:

— Вам, наверное, трудно будет поверить, но я вам скажу: у нас тут в Абхазии происходят примерно те же процессы, что и в Косово. Мой народ, обольщённый идеями интернационализма, так возлюбил своих братьев-грузин, — кстати, далеко нам не родных, — что не только пустил их в свой дом, но и позволил расположиться в красном углу и взгромоздить ноги на стол. Вы приехали к Бидзине, увидели дом-дворец, дорогую мебель, присланную по заказу из Болгарии, но вы ещё не знаете, что его родная сестрица имеет такой же большой дом здесь в Очамчире, а его два сына ещё более роскошно устроились в Сухуми. Вы что же, полагаете, что и хозяева этой земли абхазы так же безбедно поживают у себя дома? Ну, нет, далеко не так. И даже многие из коренных жителей и совсем не имеют не только особняков, но и жалких клеток в хрущёвских домах. А вот теперь и подумайте, в чём же тут дело?.. Почему большинство грузин, переехавших к нам в Абхазию, живут, как ваш друг Бидзина, а мои сородичи вот в таких глиняных халупах?

По моей давней журналистской привычке и по положению прозаика, пишущего эпические произведения, я в подобных беседах не тороплюсь выкладывать свое мнение, а даже и наоборот, принимаю вид не очень-то знающего проблему человека; моя писательская страсть знать больше, вывернуть собеседника наизнанку глушит во мне всякую охоту к дискуссии, я становлюсь слушателем, и только слушателем. Давно заметил, что именно такая позиция поощряет собеседника ко всё новым откровениям; он воодушевляется, выкладывает и такое, что музыканты называют импровизацией. Что же до моего тёзки Вано, он действительно много знал по нашей теме и, как университетский профессор, прекрасно владел материалом. В этом далёком кавказском уголке я неожиданно встретил человека, от беседы с которым можно было поумнеть на полпуда.

Мы выпили бутылку сладкого виноградного вина, у меня пропала охота к обеду; я только думал, как бы засветло приехать в Араду. Вано вдруг заговорил на другую тему:

— Долго ли вы намереваетесь тут гостить?

— Совсем недолго. Два-три дня побуду и поеду домой. Сказать откровенно, меня уже тянет в Москву. Там сейчас много проводится собраний, кипят диспуты — мне бы не хотелось быть в стороне от важных общественных событий. Кстати, что вы думаете об этом «новом мышлении», провозглашённом Горбачёвым?

— Я охотно изложу свои мысли, но вначале скажите: не хотите ли вы поехать в Москву со мной и ещё с одной женщиной на автомобиле?.. Она, видите ли, эта женщина, любит путешествовать на автомобиле, но одна боится; наша компания была бы для неё желанна.

— Я, пожалуй, готов войти в свиту вашей дамы.

— Ну вот и отлично: я сейчас же ей позвоню.

И он стал звонить. И очень скоро обо всём договорился. Вернувшись к столу, сказал:

— Нина приглашает нас с вами на обед. Кстати, она москвичка и очень любит общаться с земляками.

Вано стал рассказывать:

— Нина с мужем живёт тут недалеко, в десяти минутах ходьбы. А как они живут, вы увидите.

Он посмотрел на часы:

— Сейчас двенадцать, а мы приглашены на два часа. Вот, кстати, пример, как умеют устраиваться грузины в нашем городе. Её муж грузин, этакий красавец с усами и бакенбардами. Выдаёт себя за родственника царицы Тамары. Среди грузин вы нередко можете встретить родственника этой знаменитой царицы. Они, грузины, очень любят выдавать себя за потомков князей, царей, родовитых соотечественников. Тут каждый третий сын лейтенанта Шмидта. Ну, вот и этот… Я, конечно, ничего не могу сказать о его родословной, но обтяпать дельце, соорудить гешефт — тут ему и Остап Бендер позавидовал бы. Он сразу после школы поехал в Москву, поставил себе цель жениться на девице с именитыми родителями, большой квартирой и дачей. Не сразу, но лет через пять-шесть он такую жертву выследил. И хотя она была на пять лет старше его, но по всем другим параметрам подошла. И больше того: она с отличием окончила медицинский институт и проявляла большие способности в лечении женских болезней. Её искали, к ней вставали в очередь, а вскоре именно у неё хотели лечиться жёны именитых москвичей. И наш смекалистый соотечественник уговорил супругу поехать с ним на постоянное жительство в его родной городишко Очамчир. И здесь она вскоре получает известность во всей Грузии. К ней едут из городов и сёл, и даже из Тбилиси. Ну, а всё остальное вы увидите своими глазами, и потом, во время нашего пути до Москвы, услышите собственными ушами. Нина, как многие другие русские женщины, очень откровенна и словоохотлива; она вам обо всём расскажет сама.

В назначенное время мы подошли к высокому кирпичному забору, из-за которого виднелся второй этаж особняка, похожего на древний замок. Слева и справа по углам дома высились башенки, и крохотные оконца в них светились, как бойницы. Черепичная крыша тоже была необычной для здешних строений.

Не сразу открыли нам металлическую решетчатую дверцу калитки. Молодой здоровенный мужчина в пятнистой форме российского омоновца, с физиономией, не очень похожей на грузинскую, но и не русской, молча и сурово ощупывал нас подозрительным взглядом. Ничего не спрашивал, но и не торопился пропускать. Вано с раздражением проговорил на своём абхазском языке:

— Нас приглашали.

Парень ответил на том же языке, но уже потеплевшим тоном:

— Да, мне известно, но у нас правило: мы должны знать, кто к нам идёт.

Вано сказал ему ещё несколько слов, и, видимо, нелюбезных, и только после этого мы пошли в дом. На ходу мой друг негромко сказал:

— Хозяин тут грузин, но у него в охране служат абхазы. Он им хорошо платит, а они ему хорошо служат. Старая история. Видно, и всюду так.

У входа в дом нас встретил хозяин Шалва Бараташвили. Он был чем-то встревожен, суетился, говорил:

— Проходите… Вот сюда, здесь посидите, а мы постараемся побыстрее освободиться.

И, наклоняясь к Вано:

— Сегодня тяжелый день. Много посетителей. И вон там, видишь: сидит дама, супруга Серго Жвания.

Фамилию хозяин произнёс почти с трепетом.

Ждать пришлось долго. Наконец, вышла женщина лет тридцати пяти в белом халате и резиновых перчатках, которые она снимала на ходу и бросила в раковину. Тщательно мыла руки, потом подошла к нам и почтительно поклонилась.

— Извините. Вынужденно задержалась.

Назвала своё имя. Я тоже представился. Провожала нас в столовую.

— Случаются клиентки, которых непременно надо принимать. И без промедлений.

И показала на идущего с нами её мужа:

— Таковы распоряжения. Вот от него.

За столом она кивнула женщине, очевидно домработнице: дескать, ты свободна.

Обратилась ко мне: