Михаил Бейлин - Не был, не состоял, не привлекался

В Швейцарию путь продолжили поездом, ехали через Тироль. Проезжая, я внимательно смотрел в окно вагона, чтобы дома меня не упрекнули, что я в Тироле был, но ничего не видел. «Тироль похож на Кавказ», сказал мне Володя Симагин, тогда секундант Смыслова. Он отличался правдивостью и прямотой суждений. Как-то он отказался от экскурсии на озеро Рица. «Подумаешь – сказал он – просто озеро в горах».

Глядя из окна вагона, я обратил внимание на то, как валят лес на крутых склонах. Спиленные стволы опускали вниз по одному при помощи троса и лебедки. Каждому дереву надо было кланяться. Очевидно, игра стоила свеч.

Некоторое удивление вызвал пожилой официант в вагоне-ресторане. Он работал быстро и владел разными языками. «Такая работа», прозаически пояснил он.

Американцы выписали пропуск для проезда через их зону. Никто его не проверял. В моем была переврана фамилия и дата рождения. Вероятно, такие важные бумаги во всех странах помогают чиновникам быть при деле.

Возвращалась делегация из Швейцарии снова через Вену. Турнир претендентов принес большой успех нашим гроссмейстерам. В Вене делегацию принял верховный комиссар советской оккупационной зоны И. И. Ильичев. Он оказался приветливым и остроумным человеком. Комиссар с серьезным видом предложил шахматистам два варианта. Первый – задержаться в Вене на неделю и выступить с сеансами одновременной игры в военных частях и некоторых городах. В этом случае он устраивает банкет в честь шахматистов. Второй вариант – мы отказываемся. Тогда банкета не будет, а он просто своей властью приказывает задержаться и выполнить программу выступлений. Банкет, конечно, состоялся и прошел в очень теплой атмосфере. Запомнилось, что когда атмосфера достаточно нагрелась, один дипломат рассказал анекдот явно против культа личности недавно усопшего вождя. А пора открытой борьбы с этим культом была еще впереди.

Меня направили давать сеанс одновременной игры в авиационную часть в город Баден, близ Вены. Просто Баден, а не знаменитый Баден-Баден, что в Германии. Мы поехали с гроссмейстером Бондаревским. Состав участников сеанса был довольно легким, Я играл, а гроссмейстер прочитал лекцию. Я помалкивал, хотя на родине работал адвокатом. Бондаревский рассказывал об американском гроссмейстере Решевском, о том, что он не играет в субботу, про вечернюю звезду в пятницу. Потом десятки лет комментаторы упражнялись на эту тему, благо, что и Роберт Фишер не хотел играть по субботам. Командир части играл в сеансе. Гроссмейстер ходил за мной и напоминал, что партия должна окончиться миром. Неожиданно среди зрителей я увидел мою одноклассницу. Она была замужем за летчиком и сама служила в Бадене. После сеанса командир и комиссар пригласили нас на рюмку чая. Мы не отказались, но хозяева ограничились именно чаем, так как находились при исполнении. Домой нас отвезли в прекрасном расположении духа в теплой машине. Еще я дал сеанс в городе Санкт-Пельтен. Там я был совсем один. После сеанса меня попросили дать автограф в местную коммунистическую газету. Я согласился, расписался, и это было моей первой публикацией в иностранной прессе.

В 1980 году я дважды ездил в Австрию в связи с матчем претендентов на титул чемпиона мира Петросян – Корчной. Первый раз с так называемой инспекционной проездкой перед матчем. Он проводился в небольшом курортном городе Фельден-ам-Вертерзее. Попутно мне поручили выступить с сеансами по линии общества дружбы Австрия – СССР. В Вене меня встретил сотрудник этого общества Рихард Вагнер – полный тезка композитора. Он оказался бывшим москвичом и моим ровесником. Живя в Москве, учился в немецкой школе, которую в целях бдительности прикрыли. Учеников перевели в разные школы, и в наш класс попал Густав, фамилию которого засекретили, потому что, как нам пояснили, кругом шпионы. Кажется, его отец был в высокой должности в германской компартии. Густав позже перешел в артиллерийскую спецшколу и на войне погиб, сражаясь с фашистами. А Рихард вместе с родителями вернулся в Австрию. Мы общались недолго. Рихард как-то сказал мне, что австрийцы отличные горнолыжники, потому что они лентяи: на лыжных гонках надо потеть, а с горы лыжи сами катятся. Я вспомнил о сложностях лесоповала в горах, о ранних перинах в окошках, о крутых поворотах горнолыжников на огромной скорости. Получилось, что, как говорится, дяденька шутит. В курортном городке Фельдене условия для проведения матча были вполне приемлемые. Матч проводился в марте, когда населения города всего пять тысяч. А в курортный сезон оно в шесть раз больше. Помимо прекрасного климата, большого чистейшего и глубокого озера, (максимальная глубина более восьмидесяти метров!), Фельден располагал еще и казино.

Австрия граничит с Германией, Италией, Швейцарией. Всего с девятью государствами. И не везде есть казино, но есть любители поиграть не в шахматы. Мне предложили проводить матч в казино. Я гордо заявил, что шахматы игра благородная и соседство с рулеткой не подходит. Тогда предложили местный дом культуры, если назвать по-нашему. Директор казино на меня не обиделся. Звали его Гермоген. Имя, как мне казалось, подходящее для священнослужителя. В жизни не встречал его тезки. Гермоген был средних лет, симпатичен, элегантен, с кремовым мерседесом и при этом демократичен. Он рассказал мне, что в Австрии восемь казино, и все они принадлежат государству. Известно, что игорный бизнес чрезвычайно прибылен. Его организация и управление не требует высоких технологий. Почему-то наше государство оказалось не в состоянии справиться с этим простым и небезвыгодным делом и начало строительство рыночных отношений с того, что расплодило тысячи частных казино и без числа игорных автоматов с криминальным уклоном.

Когда мы с организаторами обсудили все технические детали проведения матча, мне предложили сыграть блиц несколько партий с сотрудником казино мастером Хельцлем. Вероятно, хотели убедиться, что я из Спорткомитета или, может быть, какого-то другого Комитета.

Когда увидели, что я умею играть в шахматы, то улыбаться мне стали заметно теплее и чаще.

Матч с Корчным был неудачен для Петросяна. Имя Корчного старались пореже упоминать в средствах советской массовой информации. В песне о матче Карпов – Корчной 1978 года на звание чемпиона мира Владимир Высоцкий так отметил это обыкновение: «Один из них слуга народа / Что пьет кефир в решающий момент / Другой без племени и рода / С презрительною кличкой претендент».

По понятным причинам страсти вокруг матча накалялись. К тому же личные отношения соперников были хуже некуда. Петросян по складу характера плохо переносил конфликтную обстановку. А Корчной в такой обстановке чувствовал себя прекрасно. И тут надо отдать должное австрийским организаторам матча. Они делали все, чтобы наша делегация чувствовала себя по возможности хорошо. Небольшой эпизод. После матча я попросил заказать билеты на поезд до Вены в вагоне второго класса, как нашими правилами предписано. Организаторы не возражали. Они просто забронировали весь вагон этого класса для нашей группы из пяти человек.