Артур Макарьев - Битлз: секретные материалы

Проверили голосовую аппаратуру. Венгерская, из того же лимита.

— Ну, поехали.

«Rock around the clock», «Long tall Sally», «Hallo Mary lou» — классика рок-н-ролла 50-х, четко, слаженно, без перерыва. Какой-то парень предложил 25 рублей, сказав:

— Сыграйте еще рок-н-ролл.

Сыграли. Кранов был доволен. Подъехали ребята из группы «Друзья», сделали паузу настроить аппаратуру. Кранов издалека слушал, что творилось на сцене. А там уже была группа, о которой он мечтал, опытные кабацкие «лабухи», отлично играющие бит-музыку.

Они уже овладели аудиторией, поздравили кого надо, от кого надо передали привет. Музыка была хороша, гитарная инструментальная, «цыганщина», шлягеры типа «Черного кота», «Пушистый беленький котенок», вальсы, твисты, все вежливо, с юмором. Сделав паузу, Валерий Сироткин, лидер группы, сказал:

— Нас просят сыграть один очень известный твист «Let’s twist again as we did last summer». Обязательно сыграем прямо сейчас. Но в нашем репертуаре он называется «Твист Гена с лавсаном». Запомните!

Стоявший рядом с Крановым директор ресторана засмеялся:

— Во дают! Игорь, это кто?

— Да вот хочу взять вместо своих алкашей.

— А что, бери, — одобрил директор. — Народ на них пойдет.

Кранову верилось и не верилось, и кого благодарить? Судьбу, прорвавшуюся канализацию, Фонарчука с Емельяновым или подружку Кострова с 5-м номером груди, которая и привела сюда компанию?

Министр культуры после недолгого раздумья позвонила 1-му секретарю МГК ВЛКСМ и попросила его организовать встречу с активистами бит-клуба, при этом уточнив, что комсомольских функционеров ей не надо. Пусть придут те, кто разбирается по-настоящему, 1–2 человека. Главный комсомолец Москвы просил два дня, чтобы подумать.

— Кстати, — заметила министр, — встречу надо организовать без лишней помпезности, только я и активисты клуба. И все это между нами.

Через два дня 1-й секретарь МГК ВЛКСМ сообщил, что на неофициальную встречу с министром придут Михаил Сушкин и Александр Марков.

— А это кто такие? — поинтересовалась министр.

— Сушкин — секретарь комитета комсомола Гостелерадио, председатель бит-клуба. А Марков — активист клуба.

— Да? — спросила министр. — Лозунги, знаете, я и сама могу произносить.

— Нет-нет, они разбираются. Особенно Марков, замсекретаря комитета комсомола МГПИ им. В. И. Ленина. Изучает английский и французский языки, собирает пластинки. Поп-музыку хорошо знает.

— Ну ладно, пусть придут завтра к шестнадцати ноль-ноль. Внизу их встретят.

Сушкин и Марков, немного смущаясь, стояли у большого стола для совещаний в кабинете министра, не совсем понимая, зачем они понадобились министру культуры.

Помощница налила каждому чай в фарфоровые чашки, а в хрустальную вазочку насыпала хрустящих горчичных сушек.

Министр культуры, стройная, элегантная, в хорошем заграничном костюме, бесшумно вошла в кабинет.

— Садитесь, — сказала она. — Давайте знакомиться.

Посмотрела на комсомольский значок Сушки-на, улыбнулась:

— Вы, конечно, Миша Сушкин, а вы — Саша Марков.

— Так оно и есть, — подтвердили молодые люди.

— Кстати, чай хороший. Индийский. Ну а сушки — мои любимые, горчичные, — улыбнулась министр. Взяла одну, обмакнула в чай.

Разговор за чаем с сушками продолжался около двух часов. Марков ей понравился: толковый мальчик. Сушкин мыслил более схематично, по-комсомольски, но был в материале, знал, сколько коллективов в клубе, кто что играет.

— Ну а кто-то среди ваших коллективов есть международного уровня, ну, как «Битлз», например?

— Нет, — сказал Сушкин.

— Нет, что вы! — замотал головой Марков. — Нет, откуда?

— Пока нет, — уточнил Сушкин.

— А будут ли? — спросила министр.

— Стараются, — пожал плечами Сушкин.

— Ну, одного старания мало, тем более когда профессионализма нет. Как я понимаю, все ваши ансамбли — это самодеятельность, наспех обученная играть на гитарах, — чуть улыбаясь, сказала министр.

— Ну, в общем-то, да, — кивнул головой Сушкин.

Марков молчал.

— Ну вот что, товарищи, — тон министра стал деловым. — ЦК КПСС настаивает на издании приказа, регламентирующего работу и деятельность вокально-инструментальных ансамблей. Не слышали о таком? — спросила министр. — Тогда пока это все разговоры между нами. Вот освобожусь от мероприятий, посвященных пятидесятилетнему юбилею советской власти, отдохну и выделю вам людей для совместной работы над приказом. А пока все сугубо между нами. Во всяком случае, сегодня я узнала, что хотела. А когда решу дела с приказом, вас найдут.

По улице Куйбышева колючий ветер гонял осенние листья. Почти стемнело. На часах 18.10.

— Ну, старик, я в Останкино, — заторопился Сушкин. — Телецентр вот-вот введут в строй, субботник за субботником, как всегда, аврал. Я лично сейчас где-то по дороге с Пятницкой в Останкино. Наверное, обзвонились. Ну ладно, ты куда, домой? Подвезти? Я сейчас ловлю тачку, ведь мимо буду ехать, по проспекту Мира.

— Да нет, я в «КМ» (кафе «Молодежное»). Сегодня ведь вторник.

— Ну ладно, старик, сегодня без меня. Побежал ловить такси.

Где-то в 19.30 командир комсомольского оперативного отряда, который осуществлял охрану входа в кафе «Молодежное», нашел Маркова.

— Саша, там к тебе три девушки пришли.

— Ко мне? — удивился Саша. — Я вроде никого не жду.

— А зря, симпатичные девушки, — сказал командир оперотряда.

Удивленный Марков поспешил к входу: кто такие? Увидел и удивился. В фойе уже раздевались Тоня, 18 лет, Наташа, 26 лет, и Ира, 19 лет, танцовщицы ансамбля Моисеева. Собственно, Марков знал одну Тоню. Она была дочерью подруги его матери. Симпатичная длинноногая брюнетка Тоня жила самостоятельной жизнью, танцевала, выезжала за рубеж, одета была по последней парижской моде. Ира и Наташа, которых Марков видел впервые, тоже были хороши. Тоня, увидев Сашу, извинилась:

— Мы сегодня раньше освободились. Решили посидеть где-нибудь. И тут я вспомнила про тебя. Ты как-то говорил, что по вторникам здесь бываешь. Тем более это рядом с залом Чайковского, где у нас база.

Три стройные роскошные девушки в фирменных одеждах, за ними Марков, тоже неплохо одетый, — фурор для студенческой среды, зачастую покупавшей инструменты на мамины и папины деньги, стрелявшие рубли до стипендии и ухаживавшие за девушками со своего институтского курса. Марков у многих вызывал зависть. Он хорошо одевался, был начитан, собирал пластинки, имел дома хорошую фирменную аппаратуру. Фарцовщик, да и только! Но то, что он давал частные уроки английского языка, мотаясь после института по ученикам, это никого не интересовало. Завидовать легче, чем работать. Говорили, что как педагог Марков был не без таланта. Среди его учеников были не только школьники, но и солисты Краснознаменного ансамбля Советской Армии, артисты ансамбля «Березка». Летом Марков подрабатывал гидом в «Интуристе» и переводчиком на всевозможных международных выставках в Сокольниках. В институте отношение к Маркову было неоднозначным. Многие преподаватели считали его очень талантливым студентом. Но кое-кто тоже считал его фарцовщиком. Их раздражала его прическа, длинные волосы, манера одеваться в английском стиле. Кто-то занижал ему оценки, отдавая предпочтение более усидчивым студенткам. Кафедра грамматики благоволила к Маркову, рекомендуя задуматься над аспирантурой. И вот сегодня вечером судьба подарила ему встречу с тремя очень симпатичными и модно одетыми девушками.