Артур Макарьев - Битлз: секретные материалы

Кабинет № 368 стараниями машинистки, а также методиста Софьи Васильевны Скворцовой приобрел вид настоящего министерского кабинета. А что толку-то? Что со всем этим делать, с этими вокально-инструментальными ансамблями? Папку даже завел, красным карандашом подписал: «Приказ. Вокально-инструментальные ансамбли!» Завязал тесемки, посмотрел на нее. и отложил в сторону.

Как-то в конце апреля Зубову на работу позвонил Кранов:

— Слушай, Михаил Андреевич, мы сегодня приглашены на день рождения к хорошему человеку в кафе «Лесное» в Измайловском парке. Там будет играть группа «Аэропорт». Как, сможешь? Заодно и послушаешь эту группу, одна из лучших! Миша Айзенштадт будет нас ждать.

— А чего подарим? — спросил Зубов.

— Возьмем бутылку, — только и сказал Кранов.

У входа в кафе «Лесное» толпился народ. У многих на руках были пригласительные билеты. Их встретил сам Миша Айзенштадт. Столы были накрыты, приглашенные уже рассаживались.

— Ребята, садитесь вон за тот столик, — сказал Миша.

Пошли, сели. За столом никого не было. Наверное, отпугивала табличка «Для друзей жениха». Чуть подальше Зубов нашел столик с табличкой «Для подруг невесты» и, сбитый с толку, спросил у Кранова:

— А свадьба у кого?

— Да у Остапа Ибрагимовича.

— Ты его знаешь? — только и спросил Зубов.

— Да его тут многие знают, — улыбнулся Кранов. — Вон сколько гостей собралось.

Группа «Аэропорт» уже настраивалась. Кранов достал бутылку французского коньяка. Как раз подошел Миша.

— За что пьем?

Зубов развел руками:

— Вроде как за именинника, у которого свадьба. Как его… Остапа Ибрагимовича.

Миша хохотнул:

— Свадьба у него вчера была. Сегодня день рождения. — Поднял рюмку. — Ну, будем! За Остапа Ибрагимовича.

Выпил залпом. Обычных тостов за именинника, за родителей, за жену не было. Пили, ели, танцевали. «Аэропорт» играл хорошо, громко. Но все на английском. Зубов сытно поел, хорошо выпил. Именинника в тот вечер он так и не увидел, как, впрочем, не увидел и «подруг невесты».

Как он очутился в метро, он помнил смутно, но поезд уже подъезжал к его станции «ВДНХ». Пора было выходить. Вышел, добрался до дома. Почти не раздеваясь, рухнул в постель.

Неугомонный будильник разбудил его все-таки в девятом часу утра. Зубов в беспамятстве с трудом сообразил, что с ним было. Собрался было идти на работу, но листок отрывного календаря подсказал ему: сегодня суббота, а значит, остаемся дома. К 12 кое-как привел себя и мысли в порядок при помощи двух бутылок пива «Московское». День рождения вчера удался. Было весело. А вот именинника Зубов так и не увидел. Айзенштадт, правда, на память написал ему имя и фамилию. Поискал в брюках. Нашел: Остап Ибрагимович Бендер. «Богатый человек, спекулянт, наверное», — только и сообразил Зубов. Такой день рождения себе закатил! Выпил еще стакан холодного пива, а из консервной банки вилкой подцепил пару рыбных тефтелей в томатном соусе по 15 коп. за банку. Вкусно! Да еще с бородинским хлебом. Правда, накануне Миша Айзенштадт умудрился там же, в «Лесном», устроить своим не очень богатым знакомым свадьбу на 150 гостей. От жениха и невесты с родителями, родственниками, знакомыми было всего-то 30 человек, а остальным 120 Миша продал билеты. Всех объединила группа «Аэропорт». Правда, пришли какие-то милиционеры, посидели, послушали. Убедились: невеста, жених настоящие. Выпили за молодых, посидели еще и ушли. А что они могли сказать? Свадьба есть свадьба, многолюдная, но красиво жить не запретишь.

На следующий день в том же «Лесном» был день рождения Остапа Ибрагимовича. Отпраздновали шумно, весело. Все были довольны. Музыканты за два дня заработали по 160 рублей каждый.

Утром в понедельник Зубов с тупым видом со своих записочек переписывал на чистый лист бумаги названия ансамблей: «Мозаика», «Ребята», «Сокол», «Аргонавты», «Аэропорт», «Скифы», «Тролли», «Славяне», «Грецкие орехи», «Кентавры». Зубова как-то резко повело в сон. Зевнул. Еле удержался на стуле. Дверь внезапно открылась, в кабинет вошла Зоя Владимировна Полынина.

— Ну, как дела с приказом?

Машинистка и методист Софья Васильевна Скворцова кивнули на стол Зубова, на его папку с тесемками и ответили:

— Вот, работаем над списками коллективов.

Полынина, видно, шла мимо, зашла не специально. Посмотрела на Зубова:

— Ну что же, не затягивайте, а то сама уже интересовалась.

Полынина ушла так же неожиданно, как и пришла. В комнате все посмотрели на Зубова. Он как-то неуверенно взял свои полумятые, полуразорванные записки и сам себе сказал вслух:

— Вот работаем. Материал-то уникальный.

Но его уже никто не слушал.

Скворцова из-под каких-то министерских бумаг достала журнал с «Мастером и Маргаритой» и углубилась в чтение. А машинистка продолжила печатать «халтуру», которой у нее было в избытке.

«Молодец Зубов, — подумала Полынина. — Организовал людей, вот сидят, работают».

В коридоре ее кто-то отвлек, и через минуту она уже забыла про Зубова.

Полынина соврала Зубову. Министру в данный момент все эти ансамбли были безразличны. Она вчера была у Генерального секретаря ЦК КПСС и получила его согласие на организацию в Москве концерта английских «Битлз». Вот что ее сейчас волновало. Она искренне хотела, чтобы граждане нашей страны познакомились с творчеством этой выдающейся группы. Она искренне считала, что эстраде в нашей стране легче будет развиваться в современном стиле. Министр культуры действительно переговорила с Брежневым, объяснив ему и мрачно сидевшему в кабинете генсека Суслову, кто такие «Битлз» и каково их значение для мировой культуры. Ни Брежнев, ни Суслов особенно-то и не возражали. От них это было очень далеко. Ну хочет министр культуры пригласить какой-то там ансамбль, пусть приглашает. Про «Битлз» они ничего не знали, а к рассказу министра культуры отнеслись как к ее очередной причуде.

— Ну ладно, — посмотрев на часы, сказал, вставая, генсек, — приглашай, если считаешь нужным.

Через час у Генерального секретаря была назначена встреча с Яношем Кадаром, Генеральным секретарем Венгерской социалистической рабочей партии. В Чехословакии не все было в порядке, что-то там местные товарищи недоработали. Хотелось посоветоваться с Яношем Кадаром.

— Ладно, приглашай, — еще раз сказал генсек.

С «Битлз» ему было все ясно, а вот с Чехословакией не так все просто.

Министр культуры попрощалась и поехала к себе на улицу Куйбышева в полной уверенности в том, что сделала нужное для страны и ее культуры дело.

Утром Зубов по дороге на работу в магазине «Канцтовары» купил пачку бумаги. Сидя в кабинете, пока никого не было, распаковал, часть положил в папку с надписью красным карандашом «Приказ о вокально-инструментальных ансамблях», а часть убрал в стол. Папка сразу стала выглядеть солидно: работают люди. Сверху — списки ансамблей из архива горкома комсомола. Дальше — невнятные записи самого Зубова. Еще дальше — бумага, много бумаги. Разгладил папку, затянул покрепче розовые тесемки. А зря. Методист отдела принесла ответы филармоний на запросы Минкульта. Не читая, Зубов положил все в папку. Завязал опять тесемки и пошел покурить. Вернулся как раз вовремя, минут через 40. Кто-то из клиентов машинистки Верочки Васильевой принес торт «Киевский». Сидели молча, пили чай. Верочка, чайной ложечкой кроша безе «Киевского» торта, спросила: