Нина Алексеева - Одна жизнь — два мира

Ведь до сих пор они думают, что это наша остановка по дороге домой, где их ждут бабушка, дяди, тети, кузины, которых они никогда, никогда больше не увидят. Желая спасти их от опасности, мы лишили их всех радостей, а может быть, и счастья общения с родными и близкими им людьми.

Мы лишили их родины, их страны… Как они воспримут это? И как воспримет их новая страна?

Мы, два инженера, два высококвалифицированных специалиста, особенно Кирилл, думали, что в той стране, которая предоставит нам убежище, мы сумеем быть полезными гражданами и сумеем оградить наших детей от того, что в тот момент нам казалось неизбежным.

Итак, прежде всего нам надо поставить в известность американские власти о нашем пребывании в Америке и просить предоставить нам политическое убежище, а затем немедленно искать работу.

Работа — это было очень важно для нас, так как все наши средства равнялись 1000 долларов, которые мы получили за проданную машину, и они буквально таяли у нас на глазах, поэтому работа была нам необходима как воздух.

Наши ребята, хорошо говорившие по-испански, очень быстро познакомились и подружились с секретаршей нашей гостиницы, и она сразу же пригласила их в кино на очень популярный детский фильм, кажется «Семь гномов», Уолта Диснея.

Мы с Кириллом решили прежде всего познакомиться с русскоязычной прессой и там найти человека, с кем могли бы посоветоваться. Нам в это время необходимы были не просто светские знакомства, а знакомство с теми людьми, которые хотя бы отдаленно понимали, в каком (если так можно выразиться) психологически-моральном состоянии мы находимся.

Кирилл принес целую кипу русских газет, из них мы выбрали «Новое русское слово», она произвела на нас наиболее благоприятное впечатление.

Кирилл пошел в редакцию газеты «Новое русское слово». Его провели к одному из ответственных администраторов.

— Очень милый пожилой человек, принял меня очень приветливо, я не назвал ему своего имени, я только сказал ему, что я русский, с семьей, в США всего один день и хотел бы получить какой-либо совет, какие шаги надо предпринять человеку, имеющему только транзитную визу и желающему остаться в США. Выслушав меня, он только сокрушенно покачал головой.

О чем он сокрушается? — подумал я. — Ведь я не рассказал ему ничего страшного.

И только на следующий день, когда Кирилл снова пришел к нему, взяв с него слово, что он не напечатает в газете то, что он ему расскажет, Кирилл рассказал ему, кто мы. Слово он сдержал и не напечатал.

Выслушав Кирилла очень внимательно и очень сочувственно, он порекомендовал нам обратиться к его знакомому адвокату Виноградову.

Мы немедленно помчались к нему. Мы хотели узнать, какие правила и какие законы существуют в Америке для таких случаев, как наш.

С чего начинать и к кому обратиться? Виноградов произвел на нас очень приятное впечатление. Эрудированный, приветливый, энергичный, внимательно выслушав нас, дал массу полезных советов. На нашу просьбу взять на себя дело нашей легализации он ответил:

— Заняться делом вашей легализации я бы очень хотел, но, к сожалению, у меня целый ряд дел о наследствах и всякие другие, связанные с Советским Союзом. Если бы ваше дело можно было провести тихо, без шума, я бы за это взялся, но, к сожалению, этого вам избежать не удастся.

Нам бы тоже очень хотелось не поднимать шума, но, к сожалению, это было неизбежно. Он посоветовал нам обратиться к адвокату Эрнсту Моррису.

Кирилл спросил:

— Скажите пожалуйста, сколько приблизительно могут стоить услуги адвоката по легализации?

Он ответил:

— 500 долларов, но с вас я даже этого не взял бы, я так глубоко сочувствую и понимаю ваше положение, пока вы не обустроитесь.

Он также посоветовал нам познакомиться с русской (как он сказал) колонией. И дал адрес Толстовского фонда.

Кирилл пошел в контору Толстовского фонда познакомиться с русскими. Когда вернулся, сказал, что Александра Львовна Толстая пришла в ужас и заявила:

— Вы не можете оставаться в гостинице, это очень опасно для вас и для ваших детей.

В тот же день часов в шесть вечера к нам в гостиницу пришла Александра Львовна и категорически предложила:

— Собирайтесь, у меня внизу машина, мы поедем к нам на «Рид-фарм», здесь оставаться вам ни в коем случае нельзя. Это очень, очень опасно.

Мы с удовольствием приняли ее приглашение.

Дети радостно побежали вниз. Кирилл всю дорогу проболтал с Александрой Львовной, у них даже какие-то общие близкие знакомые нашлись.

Нам с Кириллом дали маленькую комнату на втором этаже в главном здании. Детей поместили в домике во дворе под надзором милого пожилого господина, руководившего этим детским домом.

Утром Александра Львовна познакомила нас с Татьяной Алексеевной Шауфус. Руководить нашей судьбой как будто взялись эти две дамы.

— Сколько с вас взял Виноградов за свои услуги? — спросила Т. А. Шауфус.

— Ничего, — ответил Кирилл. — Он сказал, что если бы он взял наше дело, то это стоило бы нам приблизительно 500 долларов.

— Гоните его к черту! Правда, Шура? — обратилась она к Александре Львовне.

Не пользуясь никогда в жизни услугами адвокатов, мы вообще понятия не имели, дешево это или дорого. Учитывая размеры зарплаты советских служащих, нам эта сумма казалась довольно значительной, но мы надеялись, что в будущем мы сумели бы расплатиться.

Александра Львовна и Татьяна Алексеевна Шауфус сообщили нам, что завтра приедут служащие Госдепартамента, которые хотят с нами познакомиться и поговорить.

Нам, по наивности, казалось, что лед тронулся, что это начало нашей связи с американским правительством и теперь наше дело сдвинется с мертвой точки.

Кирилл заявил им, что мы советские граждане, оставили свой пост в посольстве и просим американское правительство предоставить нам и нашим детям политическое убежище в Америке.

Чиновники несколько раз приезжали на толстовскую ферму, очень любезно разговаривали с Кириллом, меня не беспокоили.

Кирилл, очень удрученный после разговора с теми, кого мы еще считали представителями от Госдепартамента, сказал мне:

— Ты понимаешь, меня упорно спрашивали, не являюсь ли я агентом НКВД, вот уж к кому-к кому, а к этой почтенной организации я никогда никакого отношения не имел.

Мы долго не могли понять, откуда они это взяли.

Оказывается (о чем мы узнали гораздо позже), после гибели Уманских в мексиканских газетах были напечатаны фамилии членов комиссии по проведению похорон погибших Уманских и его свиты, и там было написано: «сеньор Алексеев, представитель НКВД» (Народный комиссариат внутренних дел) вместо НКВТ (Народный комиссариат внешней торговли). Из-за одной буквы содержание получилось довольно зловещее. Тогда в той суматохе, во время похорон никто на это не обратил никакого внимания, но здесь эту газету раскопали, и теперь надо было доказывать, что ты не верблюд.