Нина Алексеева - Одна жизнь — два мира

Но Ричмонд не унимался и несколько раз настойчиво возвращался к тому же самому вопросу. И вдруг не выдержал и спросил:

— Почему Юджин Лайонс приехал на ферму к мисс Толстой? О чем же вы с ним разговаривали? И не подписали ли вы ему какие-либо бумаги?

«О чем он говорит и откуда он взял, что мы говорили с Юджином Лайонсом?» — недоумевала я.

— Почему вас это так волнует? — спросил Кирилл. — Я не успел с ними даже толком поздороваться.

Оказывается, когда Кирилл подошел попрощаться с Александрой Львовной, подъехала машина, из которой вышел Юджин Лайонс (главный редактор журнала «Риддер-Дайджест») с женой, они приехали на ферму по приглашению Александры Львовны, чтобы специально познакомиться с нами.

Честно, я даже очень пожалела, что не успела их повидать и познакомиться с ними. Но все, что происходило с нами в это время, происходило в какой-то сумасшедшей спешке, нас торопили так, как будто мы бежали от пожара.

— С этого момента, — вдруг авторитетным голосом заявил Ричмонд, — никаких контактов и никаких встреч — ни с кем — вы не должны иметь, не поставив нас в известность.

«Кто он такой? И почему он с нами так разговаривает? Хорошо, он компаньон Морриса, но к нам-то он никакого отношения не имеет» — так думала я и, наверное, Кирилл.

— В дальнейшем, — сообщил нам по дороге уже близко к Нью-Йорку Ричмонд, — вы будете иметь контакт с НЕВИ через Морриса, он является сотрудником этой организации, а через меня — с ФБР. А теперь я везу вас к моим личным друзьям, там вы будете в полной безопасности.

Наконец, уже поздно вечером, часов в десять, мы подъехали на 51-ю улицу (Ист-сайд).

За нами подъехала машина Морриса, в которой ехали дети. В ней находился еще четвертый человек, который также приехал с ними на ферму и которого нам даже не представили. Здесь, в Нью-Йорке, нам дали понять, что он тоже из ФБР.

Прямо с улицы мы вошли в маленькую комнатку, два окна ее выходили на улицу на уровне тротуара. В этой мрачной полуподвальной комнате справа стояла одна узенькая кровать. Посреди комнаты вместо стола опрокинутая черная бочка, и вокруг четыре красные полубочки, раскрашенные какими-то экзотическими цветами. Кругом на стенах были развешаны головы пиратов, сделанные из каких-то засушенных тропических плодов. И мы как будто очутились в убежище пиратов на каком-то необитаемом острове, как в кинофильме. Но это было прямо в самом центре Манхэттена.

Как только мы вошли, в комнате сразу же появились еще какие-то два типа. Один толстый, второй худой. Нам сказали, что они из НЕВИ. Все они, видимо, давно уже здесь торчали, ожидая нашего приезда, и о чем-то таинственно перешептывались. Зашел еще один, высокий блондин, нам сказали — бывший русский. Перебросился с нами несколькими незначительными фразами и быстро ушел. В это время ехавший с нами офицер из НЕВИ внимательно изучал наши паспорта. Все было обставлено таинственно, все говорили полушепотом, как будто боялись кого-то спугнуть.

Когда все собрались уходить, я обратила их внимание на то, что здесь одна кровать. Как можем мы все четыре человека разместиться на ней? Ричмонд куда-то исчез и приблизительно через час притащил раскладушки, гордо показав нам надпись на них — НЕВИ. Какое это имело значение, я так и не поняла, но это уже было лучше, чем ничего.

Перед уходом Ричмонд снова обратился к Кириллу с вопросом, теперь уже сколько Кравченко заплатил Лайонсу за книгу. Я только слышала, что Кирилл ему ответил:

— Абсолютно ничего не знаю, 50 % или 150 %, какое мне дело до этого?

Прежде чем уйти, Ричмонд еще раз повторил свое категорическое требование, чтобы мы теперь все свои поступки согласовывали с ним. Без его разрешения никуда не ходили и, главное, ни с кем не встречались.

Когда наконец все ушли, мы выяснили, что туалет находится почти в спальне хозяйки, где она размещалась с пятилетним внуком и дочерью, которая была где-то в отъезде.

Утром нельзя было, пока они не встанут, ни помыться, ни побриться, как сказал Кирилл. А о том, чтобы приготовить что-нибудь для детей, и речи быть не могло. И за все эти неудобства, когда дети, по существу, спали без постели, надо было платить дороже, чем за двухкомнатный номер в гостинице, который мы сняли, зайдя туда прямо с улицы. Там в гостиной был раскладной диван, а в спальне две кровати, номер с ванной.

А уж в смысле безопасности, мне казалось, глупее придумать нельзя. Любой человек, проходящий мимо по тротуару, мог все, что угодно, швырнуть прямо в наши окна или, толкнув дверь, очутиться прямо у нас в комнате.

Но не успели мы прийти в себя, как рано утром к нам приехала Лидия Александровна. Она взволнованно спросила:

— Вы что, сказали вчера вашим адвокатам, что вы видели Лайонса и заключили с ним контракт на 50 % на вашу книгу? Ричмонд вчера ночью позвонил к нам на ферму и просил выяснить этот вопрос.

— Что за глупости! Даже в голову мне такая вещь не приходила, — ответил Кирилл. — Ричмонд всю дорогу и весь вечер изводил меня вопросом, сколько Кравченко уплатил Лайонсу за книгу. Я ответил, что понятия не имею, 50 % или 150 %, какое мне дело. И потом, с какой стати его так волнует этот вопрос? Он же не писатель. Значит, это простое недоразумение, «языковые издержки».

Промучившись еще одну ночь до утра, стараясь устроиться как-нибудь поудобнее, мы решили, что из этого пиратского убежища нам надо немедленно убираться.

Морриса мы не видели, парадом командовал почему-то Ричмонд. И при первом его появлении мы заявили, что не можем оставаться здесь с детьми и что нам надо возвращаться либо на ферму, либо в гостиницу. Мы не можем держать закупоренными детей в этой комнате, здесь опаснее, чем ходить по улице.

На что он категорически ответил: «Нет!»

Наконец накануне Рождества появился наш адвокат Моррис, с ним пришли господин Джоллис с женой, г-н Бармин с женой и Л. А. Голицына. Мы считали, что из всех, здесь присутствовавших, лучше всех понимает наше состояние г-н Бармин, так как он был таким же политическим эмигрантом, как и мы.

К нему и обратился Кирилл:

— Спросите, пожалуйста, у г-на Морриса, что он собирается предпринять или уже предпринял по нашему делу. И я хотел бы знать, сколько будут приблизительно стоить нам его услуги.

Генерал Бармин, поговорив с Моррисом, сказал:

— Я вам передаю точно, слово в слово, то, что сказал г-н Моррис. Он сказал, что уже предпринял кое-какие шаги в отношении вашего дела, а об оплате просит вас не беспокоиться, после окончания вашего дела он представит вам очень скромный счет. И что это не самое важное.