Юрий Ветохин - Склонен к побегу

Опять все сначала! Больше ни за что на спину не перевернусь! Буду пытаться преодолеть течение на груди. Буду делать одну попытку за другой — вплоть до темноты. А с наступлением ночи поплыву вдоль берега на восток (по звездам) — туда, где вдали виднелся другой берег. Если все будет нормально — к утру доплыву до того далекого берега и там возобновлю свои попытки причалить. Таким был тогда мой план. Плывя вдоль берега на восток, чтобы занять исходное положение для очередной попытки причалить, я сперва заметил среди сплошь заросшего джунглями берега два очень небольших пляжа с желтеющим на них не то песочком, не то — кораллами. Мне эти пляжи очень понравились. Еще бы! На пляжах не было видно крупных камней, которыми изобиловал весь остальной берег. Это обстоятельство исключало вероятность того, что я в момент причаливания не смогу справиться с накатом и какая-нибудь волна с размаху ударит меня о камни. Оставалась только одна опасность, что обратная, то есть уже идущая обратно с берега накатная волна опрокинет меня навзничь и я захлебнусь в водовороте. Но у меня был опыт в борьбе с обратными волнами и я не очень боялся их.

Я стал выбирать место для старта и на расстоянии 25–30 метров от правого пляжа заметил на самой стремнине течения как бы самодельный буек. Этот самодельный буек, казалось, стоял на якоре и возможно какой-нибудь веревкой был соединен с берегом. «Наверно, — подумал я, — это местные жители установили буек и привязали его к берегу для того, чтобы они могли купаться, держась за веревку, и течение не унесло бы их». Такие буйки установлены на некоторых санаторных пляжах в Сочи. Сказав мысленно: «Господи, помоги!» я ринулся к этому буйку. Делая по два гребка на каждый вдох, я заметно приблизился к берегу, но течение тоже делало свое дело. Когда я был на расстоянии 30–35 метров от берега, буек уже находился далеко от меня справа. Течением меня снесло влево. Но передо мной теперь появился второй пляж, левый, и я поплыл к нему, стараясь подныривать как можно глубже и по прежнему делая по 2 гребка на каждый вдох. И вдруг, поднырнув очередной раз, я увидел дно! Дно было выложено не кораллами, как я ожидал, а обыкновенными камнями. И на камнях играли солнечные блики! Силы мои прибавились и через какие-то мгновения глубина была мне уже по пояс, затем — по колено. Я хотел встать на ноги, но ноги не держали меня. Тогда я встал на четвереньки и так на четвереньках выполз на берег. Накатная волна ударила в меня, когда я был уже на берегу.

«И вышел он на брег крутой

Стихии бурной победитель…»

Если бы меня кто-нибудь увидел тогда, то меньше всего посчитал бы за победителя. От острой боли в глазах, от чрезмерной усталости я громко стонал и полз на четвереньках по острым береговым камням. Но тем не менее я действительно был победителем. За 18 или 20 часов я проплыл среди течений, акул и медуз 40–45 километров. (Расчет простой: моя средняя скорость 2,2–2,5 км/час). Некоторые скажут: «Он победил течение, акул и физалий». Это будет слишком. Победить можно того, кто воевал с тобой. Но ни акулы, ни физалии и не пытались бороться со мной. Зачем же клеветать на них, присваивать себе неодержанную победу? Я скажу так: я победил морское пространство и течение, я победил страх. И я победил чекистов, которые все сделали для того, чтобы я не мог бежать. Но я бежал. И этого достаточно для того, чтобы возгордиться. Но мне тогда было не до гордости. От слабости я не мог даже вознести молитву Господу.

Я переполз на четвереньках через неширокий и очень замусоренный камнями и палками пляж, ища и не находя хоть сколько-нибудь ровного местечка, чтобы лечь. Наконец, вблизи начинающихся джунглей, под ветвями какого-то большого дерева я увидел среди прочих больших и острых камней один камень более-менее плоский. Камень был очень небольшой, но я лег на него. Острые соседние камни вонзились мне в бока. Я лежал и терпел. Я столько потерял сил, что экваториальное солнце не в состоянии было согреть меня. Мне было холодно. «Очевидно будет лучше, если я разденусь», — подумал я. Не сдерживая громких стонов, я приподнялся и сел на камне. Глаза нестерпимо болели, все тело ломило, а когда я стал стягивать с себя рубашку, то оказалось, что я не могу поднять правую руку. Пришлось левой рукой вытаскивать из рукава правую руку, как палку. Затем я отвязал и снял с себя чулки и носки. Всю одежду я положил на соседний камень. Я вынул из кармана плавок носовой платок, завязал на его углах узлы и надел платок на голову, как чепчик от солнца. Затем снова лег на камень и стал прислушиваться к тому, как в моем организме шли целебные, восстановительные процессы.

На море раздался приглушенный шум. Я посмотрел туда и увидел длинную и узкую моторную лодку с людьми. Люди в лодке смотрели в мою сторону. В этот момент все мои стремления сводились к одному — лежать. Я не мог даже крикнуть или жестом привлечь их внимание к себе. И я лежал совершенно голый. Если бы я сообразил тогда, какой шанс на спасение я терял, и если бы знал, что джунгли полны зверей, сила воли вероятно дала бы импульс еще для одного усилия. Но я весь расслабился, ни о чем не думал и молчал. Лодка постояла немного и исчезла из вида. Я снова опустил голову на камень. Экваториальное солнце, наконец, согрело меня и стало жарко. Тогда я переполз на другое место, где была тень. Потом на короткое время солнце скрылось и пошел дождь. После дождя опять вышло солнце. «Ведь я мог набрать в резиновую шапочку дождевой воды!» — подумал я. Однако шевелиться не хотелось, но и заснуть я тоже не мог. Через какое-то время я приподнялся, оделся, поднял валявшуюся неподалеку бамбуковую палку и, опираясь на нее, встал на ноги. Ноги мои дрожали и еле держали меня, очень болела правая рука, но видя, что солнце уже заходит, я двинулся в поисках воды вдоль берега на восток, в сторону предполагаемого ущелья. Я знал, что в темноте воду мне будет не найти. Лодок на море больше не было видно и я уже начинал жалеть о том, что не окликнул островитян. Надо сказать, что остров оказался совсем не таким, каким я ожидал его увидеть. Я ожидал увидеть райский остров с мелким коралловым песком и зарослями банановых деревьев у самого моря — копию острова Понтики-Бесар или же того острова, на котором Тур Хейердал проводил свой медовый месяц. Ничего подобного не было. Не было тоже и манговых деревьев, как на острове Понтики-Бесар. Правда, было много кокосовых пальм. Я знал, что сок кокосовых орехов — традиционный тропический напиток. Но как и чем расколоть орех? Орехи валялись на земле. За ними не надо было даже лазить на деревья. Но мой маленький перочинный ножичек гнулся, но не мог разрезать прочную кожуру ореха. Когда я пытался разбить орех камнем, то он только пружинил. Потеряв напрасно время, я двинулся дальше. Проходя мимо «буйка», к которому я так стремился, когда видел его со стороны моря, я обнаружил, что за буек я принимал всего-навсего затопленную ветку дерева, каким-то образом зацепившуюся за дно и трепетавшую на течении.