Юрий Ветохин - Склонен к побегу

— И что это у вас за занятия такие? — кокетливо спросила меня Таня, переписывая по моей просьбе это расписание.

Углубляю знания по электронике.

— И не надоела вам на работе электроника, что еще по ночам занимаетесь электроникой? — поджала свои красивые губки Таня. — Вот девушкам не с кем пойти в кино, а вы — электроника!

В расписании ночные занятия предполагались только по вторникам из-за ЛИТО. В другие дни расписание предусматривало ранний отход ко сну и подъем в 4 часа утра, чтобы заниматься на свежую голову. Мои «занятия электроникой» на самом деле были писанием дневника, который можно было также назвать черновиками моей будущей книги. Я возобновил писание дневника в тот самый день, как вернулся из Батуми после своей неудачной попытки побега.

Я достал дневник из ящика письменного стола, раскрыл его и записал:

20 сентября. Сегодня Лида спросила меня, как я нашел новую работу. Я ответил, что мне помог мой друг Иоаннович. Правильно ли я ей ответил? Кто он мне на самом деле: друг или враг? С одной стороны — друг, потому что сделал для меня доброе дело, а с другой стороны — он носитель совершенно чуждой мне идеологии и его поступки в прошлом — это поступки моего идейного врага. Не предаст ли он меня в будущем? Слишком много он обо мне знает! И он слишком свободно критикует коммунизм, что подозрительно. Вчера, например, мы с ним шли по Невскому, после работы. Увидев на крыше здания лозунг «Слава КПСС!» Иоаннович громко воскликнул:

Посмотрите, Юрий Александрович, на этот лозунг! Кто, вы думаете, его написал? Сама КПСС! А это значит: слава мне! — и засмеялся. А несколько дней назад он вдруг объявил на работе, что сделал изобретение.

— Я изобрел альтернативный способ кормления советских космонавтов в полете, — сказал Иоаннович. — Я предлагаю кормить их через задний проход. Преимущество моего изобретения состоит в том, что больше не будет напрасной траты времени на прием пищи, рот не будет занят и космонавт сможет возносить хвалу КПСС и лично товарищу Хрущеву непрерывно в течение всего полета!

Наша сотрудница, Вера Шахова, у которой отец работает начальником политотдела военного училища, пыталась возразить ему. Тогда Иоаннович вышел на середину комнаты, встал в позу и прочитал ей стихи собственного сочинения:

Когда-то в молодости, Иоаннович думал противоположно этому. Он родился в Югославии и во время войны был титовским офицером. Он хвастался мне, что лично расстреливал пленных итальянцев. «Мы их согнали в лощину, а потом — из пулеметов! А они, как овцы, мечутся во все стороны, пока не упадут!» Четыре югославских ордена украшают грудь Иоанновича, но сам он принял советское гражданство. Случилось так, что во время его учебы на математико-механическом факультете Ленинградского университета, Сталин поссорился с Тито и всем югославским студентам подсунули подписать какие-то антититовские бумажки. Позднее, другой ГЕНСЕК помирился с Тито, но Тито не простил Иоанновичу и не разрешил ему вернуться на родину. Пришлось ему принять советское гражданство. Иоаннович знает несколько языков и он хороший математик, но он не знает главного: разницы между Добром и Злом. Он в равной степени презирает мораль христианскую и мораль коммунистическую, высмеивает капитализм и коммунизм. Однажды я при нем цитировал Достоевского: «Русский не может быть атеистом. Атеист сразу же перестает быть русским». Иоаннович со смехом подхватил:

— Вот видите, Юрий Александрович, это значит, что мне никогда не суждено стать русским!

— Вы очень похожи на Николая Ставрогина, — сказал я ему тогда. Он ничуть не обиделся и наша дружба продолжается до сих пор. С ним всегда интересно и весело. Несомненно, в политике и в кибернетике он понимает больше, чем многие другие мои знакомые и это сближает нас. Но понимая все, Иоаннович только презирает коммунистическую идеологию, но не ненавидит ее подобно мне. Я знаю несколько человек, которые также презирают коммунистов, а в тесном кругу даже не скрывают этого своего презрения к ним но вместе с тем ревностно служат этим самым коммунистам. Больше того, я уверен, что КГБ через своих осведомителей знает о разговорах этих людей и все же оставляет их на руководящей работе. Наверно КГБ рассуждает так: «Никакой умный человек не может всерьез верить в логичность или же в гуманность коммунистической идеологии. Пусть себе не верит! Лишь бы поступал так, как нам надо. А то, что он не верит и вместе с тем служит нам, характеризует его как умного человека, лишенного таких „предрассудков, как убеждения“. Та же Вера Шахова однажды говорила мне: „Я удивляюсь на своего отца! Дома с приятелями, когда выпьет, он говорит все наоборот тому, чему в училище учит курсантов! И все высмеивает: и коммунистическую идеологию и даже вождей!“ Но этот полковник ревностно служит КПСС. Он служит не ради идеологии, а ради тех привилегий, которые КПСС дает ему за его безнравственную службу. Другого образа жизни он не представляет себе и просто боится!»

Я быстро вошел в круг своих обязанностей на новой работе и при дружеской поддержке Гурьева стал осуществлять техническое руководство своей небольшой группой специалистов, как ведущий инженер. Одной из первых тем нашей группы была механизация учета потребности материалов на программу для судостроительного завода имени Жданова. Когда мы закончили свою работу, то оказалось, что точно такое же задание имела другая группа, работавшая в НИИ п/я 609.(Вот почему в СССР нет безработицы!). Решать вопрос, чей проект будет внедрен на заводе, собрался объединенный пленум Кировского и Ждановского райкомов партии. Присутствовать на этом пленуме в качестве представителя нашего Бюро, Гурьев назначил меня. Думаю, что секретари райкомов уже знали мою подноготную и потому дружно высказались за внедрение на заводе другого проекта. Однако, мое мнение они все же спросили. Я сказал, что знаком с проектом НИИ п/я 609 потому, что авторы этого проекта приезжали ко мне с просьбой помочь им в составлении программ для компьютеров. Я сделал им несколько программ, но не все. Поэтому я знаю, что их работа не закончена и не может быть принята к внедрению. После этого секретарь райкома поставил вопрос на голосование и все проголосовали за проект НИИ п/я 609 единогласно. Когда после совещания я вышел на улицу, то меня догнал один из ответственных работников Кировского райкома партии.

— Товарищ Ветохин! Простите пожалуйста! Неужели вы это оставите так?

— Что вы имеете в виду? — повернулся я к нему, вспоминая, как рьяно выступал он в защиту другого проекта всего четверть часа тому назад.