Леонид Механиков - Полёт:Воспоминания.

Многому научил меня Бирючий. Научил летать в дикую, за сорок, жару, когда передняя кабина подогревается двигателем настолько, что прыгаешь из раскалённой кабины как со сковородки. Научил бороться с жаждой. Коли выпьешь в такую жару стакан воды - считай, что уже не боец: стакан пойдёт стаканом, изойдёшь потом, превратишься в тряпку. Нужно перетерпеть.

Когда же терпения не хватает - положи на язык кристаллик соли, и жажда пройдёт. Зато будешь летать, не растаешь. Жили мы только в воздухе. Там стремились залезть повыше, где прохладней.

Самолёт ЯК-11 был оборудован радиостанцией. Естественно, коротковолновой, ламповой, которая в полёте тебя сопровождала пилота сплошным треском в наушниках и первым, что пилот делал после посадки, - выключал эту чёртову рацию. Тем не менее, руководитель полётов уже работал не только флажками и ракетницей, а ещё и микрофоном. К флажкам нам же было не привыкать: мы на связь не очень надеялись, для нас она была только помехой.

Связь часто подводила, иногда являясь даже причиной лётного происшествия.

Вот один из случаев.

Мы подошли по программе к самостоятельным полётам. Конечно, первый самостоятельный полёт на любом типе самолёта - это торжественно событие в жизни лётчика. К этому событию долго готовишься. Количество выпущенных лётчиков из группы - это показатель работы инструктора. Естественно, очень много зависит и от курсанта, его способностей, желания.

Но лётчику достаточно только сказать, что он не желает летать, - и его тут же уберут от самолёта, от греха подальше. Правда, сказать это нелегко. Был у нас один курсант, прошедший аэроклуб и ЯК-11. Он испугался реактивного истребителя, не смог победить свой страх. Признаться же в том, что он боится, - не мог. Чтобы уйти из авиации он поступил просто: однажды, когда мы строем шли в столовую, он просто упал и остался лежать. Все засуетились, его сразу в госпиталь... Больше мы его не видели. Потом уже до нас дошло, что он признался врачу, что не хочет летать.

Вообще трусость среди курсантов считалась самым великим грехом, какой может быть у человека. Может быть потому, что каждому из нас нередко приходилось бороться со страхом? Это бывает у каждого лётчика, особенно - у истребителя. Лекарство здесь очень простое: вывозной полёт в зону.

Когда покувыркаешься очертя голову, со страховкой в задней кабине, и увидишь, что ничего не случилось - страхи проходят и ты снова в строю.

Ну, да ладно, это всё потом.

В нашем втором звене были две группы - наша четвёртая и параллельная ей шестая. В группах шло усиленное соревнование, благодаря чему мы шли, в общем-то, ровно, как говорится - голова к голове. Наша группа летала на голубой четвёрке - хорошем, надёжном и лёгком в управлении самолёте. Шестая же группа раньше летала на зелёной шестёрке - драндулете, у которого на взлёте чихал двигатель, а радиостанция была вообще никуда негодная. Правда, с инструктором на ней летали, но её пора уже было списывать.

К самостоятельным полётам им дали новенькую голубую «пятьдесят тройку», а «шестёрка» осталась сиротливо стоять на стоянке под списание на рулёжку (рулёжка - это самолёт, на котором ставится ограничитель на двигатель с таким расчётом, чтобы на ней невозможно было взлететь, и курсанты катаются на ней по земле, учатся рулить).

Наша группа обгоняла шестую на двух человек. Одного они посадили на новую машину.

Полёты подходили к концу. Была пятница.

Если не выпустить второго - так и повиснешь внизу таблицы соревнования, выставленной на всеобщее обозрение замполитом.

Инструктор шестой группы принимает решение выпустить курсанта на шестёрке. Курсант крепкий, с движком на взлёте знает, как управиться, а что связь не работает, - так сколько уже раз летал на той шестёрке...

Посадил он того курсанта на шестёрку, проинструктировал: я стану сзади руководителя и буду жестами показывать, а ты говори. Так они и поступили. Инструктор пришёл к РП на доклад. Тот глянул в плановую таблицу: да, действительно этот курсант запланирован на сегодня в первый самостоятельный. Только на чём он полетит? Полёты уже подходят к концу, а ваш пятьдесят третий - в воздухе.

- Так на шестёрке, товарищ майор.

- На какой шестёрке?

- На зелёной.

- На какой зелёной? Ты с ума сошёл? Её на рулёжку пора списывать: там движок на взлёте обрезает...

- Уже устранили, товарищ майор!

- Устранили? А приёмник? Там же приёмник не работает!

- Работает, товарищ майор, всё работает.

- Работает? Ладно, проверим, - и взялся за микрофон.

Курсант следит за инструктором. Тот стал за спиной РП. Руководитель полётов запрашивает курсанта: «Шестьдесят шестой, как слышишь?» Инструктор хлопает себя ладонями по ушам.

- Слышу вас! - доносится из динамика.

РП не верит:

- Значит, хорошо слышишь? Запускай!

Инструктор за спиной РП рукой крутанул сигнал запуска. Заворчал, выплюнул облачко синего дыма мотор, - шестёрка запустилась.

РП не верит: на шестёрке никогда ещё приёмник не работал:

- Как слышишь, шестьдесят шестой? - инструктор похлопал себя по ушам.

- Слышу хорошо! - ответил курсант.

- Подруливай на исполнительный! - инструктор подгрёб рукой к себе. Шестёрка снялась с тормозов и подрулила на исполнительный старт, расположенный от руководителя буквально в десятке метров. Видно даже, как у курсанта шевелятся губы при ответе.

РП ещё раз проверяет:

- Как меня слышно? - инструктор хлопает себя по уху, губы курсанта шевелятся, и из динамика доносится «Слышу хорошо!». Чудеса!

- Хорошо? А ну, дай левую ногу! - инструктор вытянул левую ногу.

Руль поворота на киле повернулся.

- Покачай ручкой! - инструктор «покачал ручкой».

Элерон на крыле поднялся и опустился.

Руководитель полётов удивлённо бухнул в микрофон:

- Взлетай!

Инструктор махнул рукой на взлёт, курсант дал газ, мотор зачихал, курсант, как учили, подёргал сектором газа, мотор забрал, взвыл, самолёт понёсся на взлёт. Наверное, слетал бы тот курсант свой первый самостоятельный без всяких происшествий, если бы не одна мелочь. Дело было к вечеру, потянул лёгонький ветерок. Он потянул ещё раньше, ещё до взлёта курсанта, но РП решил старт не подворачивать: ветерок то тянул, то затихал, не хотелось останавливать полёты для смены старта. По заданию курсанту положено было набрать высоту 800 метров над аэродромом, выполнить на этой высоте два круга, снизиться до высоты круга, произвести заход и посадку.

Всё очень просто и занимало это каких-то двадцать минут. Как назло, ветерок усилился и подвернулся ещё больше, стал боковым метров до трёх - пяти метров в секунду. Вообще-то нас учили летать с боковым ветром до 5 метров в секунду, и самолёт позволяет это выполнить, нужно только бороться со сносом на планировании, чтобы сесть на полосу. Другое дело, что практически мы со сносом, тем более самостоятельно - не летали: старт подвернуть по ветру - дело десятка минут, можно даже и тогда, когда все в воздухе, всех-то и дел что полотнища подвернуть на десяток- другой градусов. Короче говоря, летали мы поначалу в тепличных условиях. Как положено, курсант выполнил своих два круга и на третьем стал заходить на посадку.