Георгий Чулков - Жизнь Пушкина

На самом деле мотивы, побудившие Дантеса сделать предложение Екатерине Николаевне, были сложны. Заключив брак, он надеялся, по-видимому, на восстановление пристойных отношений с домом Пушкина. Он не смотрел на свой брак, как на фиктивный. Это доказывает его дальнейшая семейная жизнь. Соллогуб и д'Аршиак скрыли oт него, что Пушкин вовсе не намерен поддерживать с ним родственные отношения. Когда Дантес убедился, что на мирные отношения нет надежды и что многие толкуют его брак как способ избежать поединка, он оскорбился и решил афишировать свою фамильярность с Натальей Николаевной, рискуя вызвать новое столкновение с Пушкиным. Наталья Николаевна была так легкомысленна и так польщена настойчивостью своего кавалера, что продолжала с ним танцевать и выслушивать от него сомнительные любезности и казарменные каламбуры. Казалось бы, стоит Пушкину категорически запретить жене поддерживать какие-либо отношения с Дантесом, и сплетни прекратятся сами собою ввиду женитьбы Дантеса на Екатерине Николаевне. Но Пушкин не делал этого шага. Почему? Надеяться на благоразумие Натальи Николаевны было бесполезно. Эта особа занята была только собою. Она могла только хвастаться своими успехами, очевидно, плохо усвоив добрые советы мужа. Но Пушкин не делал решительных шагов для прекращения этой глупейшей игры, потому что был занят другим врагом. Ухаживания Дантеса за Натали до некоторой степени отвлекали внимание общества от другого претендента на близость с нею. И вот Пушкин медлил. После помолвки Дантеса он считал его скомпрометированным и неопасным. Главный враг был вдохновитель анонимных писем с намеками на царя. Тут предстояла борьба с так называемым «светским обществом». Пушкин искал наиболее яркого и характерного выразителя этой враждебной ему клики. Он остановился на Геккерене. Он был убежден, что он и есть враг, и, по свидетельству князя П. А. Вяземского, унес это убеждение в могилу. И автором «диплома» он считал Геккерена. Если его соображения относительно почерка, стиля, качества бумаги и прочих внешних особенностей пасквиля были ошибочны и писал пасквиль русский, например, П. В. Долгоруков или какой-нибудь другой светский наглец, от этого суть дела не меняется: сплетня о близости царя к Натали поддерживалась бароном Луи Геккереном и графиней М. Д. Нессельроде.

Для борьбы и мести у Пушкина было два плана. Об этом свидетельствуют два письма, которые он написал 21 ноября. Одно письмо, прочитанное им графу В. А. Соллогубу, было адресовано Геккерену. Другое письмо — Бенкендорфу, то есть, в сущности, самому царю.

Письмо Геккерену в ноябре не было послано, Пушкин предпочел обращение к самому царю. Содержание письма к Бенкендорфу было так необычно, что утаить его от царя шеф жандармов не посмел. Вот что писал Пушкин [1202] Вот что писал Пушкин… — Письмо Бенкендорфу написано по-французски. Г. Чулков дает собственный перевод письма. : «Граф! Считаю себя вправе и поставлен в необходимость довести до сведения вашего сиятельства то, что произошло в моем семействе. Утром 4 ноября я получил три экземпляра анонимного письма, оскорбительного для моей чести и для чести моей жены. По виду бумаги, по стилю письма, по самой манере изложения я тотчас же догадался, что оно от иностранца, человека высшего общества, дипломата. Я предпринял розыски. Мне известно, что семь или восемь особ в тот же день получили по экземпляру того же письма, запечатанного и адресованного на мое имя в двойном конверте. Большая часть лиц его получивших, подозревая подлость, не переслали его ко мне. Беспричинное и гнусное оскорбление вообще вызвало негодование; все повторяли, что поведение моей жены безупречно, но усматривали повод для этой гнусности в настойчивом ухаживании за нею г. Дантеса. При таких обстоятельствах не подобало мне терпеть, чтобы имя моей жены было связано с чьим-либо другим именем. Я поручил передать это г. Дантесу. Барон Геккерен приехал ко мне и принял вызов за г. Дантеса, прося у меня пятнадцатидневной отсрочки. Случилось так, что как раз до истечения условленного срока Дантес влюбился в мою свояченицу, мадемуазель Гончарову, и стал за нее свататься. Узнав об этом по слухам, распространившимся в обществе, я попросил д'Аршиака (секунданта Дантеса) смотреть на мой вызов, как несостоявшийся. Между тем я убедился, что анонимное письмо было от г. Геккерена, о чем считаю долгом довести до сведения правительства и общества. Будучи единственным судьей и хранителем моей чести и чести моей жены и потому не требуя ни правосудия, ни возмездия, я не могу и не хочу кому бы то ни было предъявлять доказательства того, что утверждаю. Во всяком случае, граф, я надеюсь, что это письмо служит доказательством моего к вам уважения и доверия…»

По-видимому, Бенкендорф не замедлил доложить царю письмо, и 23 ноября в четыре часа Пушкину была назначена аудиенция. Вероятно, Бенкендорф присутствовал при этом свидании.

О чем царь говорил с поэтом, мы можем лишь гадать. Смысл письма заключался в решительном заявлении Пушкина: «Не подобало мне терпеть, чтобы имя моей жены было связано с чьим-либо другим именем» («Il ne mе convenait pas de voir le nom de ma femme accole avec le nom de qui que ce soit»). Царю пришлось с этим считаться. Если мы не знаем точно, какой разговор вел Пушкин с царем 23 ноября, зато мы знаем их беседу 25 января из любопытнейших признаний самого Николая Павловича, записанных бароном М. А. Корфом. Об этом речь будет впереди. Что касается аудиенции 23 ноября, то, кажется, царю удалось на время успокоить Пушкина. Он постарался обмануть бдительность поэта. Почему он волнуется? Разве можно придавать значение анонимным письмам? Все складывается очень хорошо. Он, государь, разрешает Дантесу жениться на фрейлине Гончаровой. Государыня с своей стороны не ставит к этому препятствий…

Вероятно, Пушкин еще не решился сообщить царю точный текст диплома с намеком на связь его величества с Натальей Николаевной. Во всяком случае вопрос о Геккерене никак не разрешился. Прошло два месяца до катастрофы, разрушившей все иллюзии относительно судьбы Пушкина. Царь вскоре после разговора с Пушкиным имел бестактность послать Наталье Николаевне деньги на свадебный подарок Екатерине Николаевне. Пушкин стиснул зубы и ждал развязки. Жизнь шла своим чередом: поэт был на первом представлении «Жизни за царя» [1203] …на первом представлении… — Первое представление оперы Глинки «Жизнь за царя» состоялось 27 ноября 1836 г. , оперы Глинки [1204] Глинка Михаил Иванович (1804–1857) — композитор, родоначальник русской классической музыки. , тогда еще называвшейся «Иван Сусанин»; подписывал к печати четвертый том «Современника»; обедал у А. В. Всеволожского [1205] Всеволожский Александр Всеволодович (1793–1864) — брат Н. В. Всеволожского, участник Отечественной войны, штабс-ротмистр, камергер, с 1837 г. — церемониймейстер, член общества «Зеленая лампа». ; вел переговоры с А. А. Плюшаром [1206] Плюшар Адольф Александрович (1806–1865) — книгопродавец и книгоиздатель, предпринявший в 1834 г. издание «Энциклопедического лексикона», рассчитанного на 24 тома. Издание закончено не было. В конце 1836 г. он выдал Пушкину аванс в сумме 1500 рублей. об издании собрания стихов; работал над критикою текста «Слова о полку Игореве» [1207] …критикою текста «Слово о полку Игореве». Над статьей, посвященной «Песне о полку Игореве», Пушкин работал в последние месяцы 1836 г., когда собирался выпустить издание с указанием ошибок переводчиков текста. .