Георгий Чулков - Жизнь Пушкина

Проходит несколько месяцев, и Тургенев опять жалуется на Пушкина в письме к Вяземскому: «Пушкин по утрам рассказывает Жуковскому, где он всю ночь не спал, целый день делает визиты б…м, мне и кн. Голицыной [307] Голицына Евдокия Ивановна (1780–1850, урожд. Измайлова) — княгиня, жена вельможи Сергея Михайловича Голицына (1774–1859), попечителя Московского учебного округа, председателя Московского цензурного комитета, с которым жила «в разъезде», придерживалась крайне патриотических взглядов. Пушкин посвятил ей два мадригала — «Простой воспитанник природы» и «Краев чужих неопытный любитель». , а ввечеру иногда играет в банк [308] Банк — карточная игра. …» Даже К. Н. Батюшков стал беспокоиться и предлагал отправить Пушкина в Геттинген и «кормить года три молочным супом и логикой»… Авось тогда образумится.

Впрочем, если бы у нас не было этих свидетельств о беспутном поведении Пушкина, мы знали бы о всех его слабостях из его собственных признаний. Вскоре после лицея он в концовке остроумного послания А. И. Тургеневу [309] «Послание к А. И. Тургеневу» — написано в 1819 г. объявил, что «поэма никогда не стоит улыбки сладострастных уст». Этот афоризм стал его девизом, по крайней мере в трехлетие его петербургской жизни до высылки на Юг. Однако, как бы он ни бравировал своим пристрастием к радостям «общедоступной Афродиты», на самом деле он свято хранил в сердце иные радости. В послании к Жуковскому («Когда к мечтательному миру…» [310] «Когда, к мечтательному миру…» — из стих. «Жуковскому» (1818). ) он признается старшему другу:

Об этом, конечно, он не станет говорить ни Мансурову [311] Мансуров Павел Борисович (1795 — ок. 1880) — с 1824 г. штабс-капитан лейб-гвардейского Драгунского полка, впоследствии чиновник Министерства финансов, действительный тайный советник. , ни Юрьеву [312] Юрьев Федор Филиппович (1796–1860) — участник военных походов 1813–1815 гг. С 1835 г. служил по Министерству внутренних дел, затем по Министерству финансов, действительный статский советник. , ни Щербинину [313] Щербинин Михаил Андреевич (1793–1841) — участник войны 1812 г., впоследствии помещик в Харьковской губернии. . С уланом Юрьевым он будет болтать о ветреных Лаисах [314] Лаиса (V в. до н. э.) — известная своей красотой греческая гетера, жившая в Коринфе. Ее имя стало нарицательным для обозначения продажной женщины. и об его усах, попутно сообщая, что он, поэт, «потомок негров безобразный» [315] «Потомок негров безобразный»… — из стих. «Юрьеву» (1820). , нравится этим самым Лаисам «бесстыдным бешенством желаний». С красавцем и богачом Щербининым он будет вспоминать о том, как они вином душистым запивали «жирный страсбургский пирог» [316] …«жирный страсбургский пирог»… — из стих. «К Щербинину» (1819). Страсбургский пирог — паштет из гусиной печенки с трюфелями. , а Мансурову напишет такое письмо [317] …такое письмо… — имеется в виду послание «Мансурову» (1819). , очевидно, сохраняя стиль своих с ним бесед, что его воспроизвести в печати полностью никак нельзя по непристойности выражений.

Ссылаться на эпоху и тем оправдывать поведение Пушкина тех годов едва ли следует. После веселого вечера у Каверина, который пригласил к себе свою подругу «для удовлетворения плотских желаний», по его выражению, Пушкин пишет:

Но не вся эпоха заполнена была этим распутством. Были ведь тогда не только Юрьевы и Мансуровы, но и Жуковские, Раевские и Чаадаевы. Да и сам Пушкин прекрасно понимал уже тогда, какова цена всем этим гусарским «радостям». И едва ли он искренен, когда уверяет приятелей, что «молодость и счастье» — в хмельном разгуле:

Написал же он незадолго до этих легкомысленных стихов пьесу «Прелестнице» [320] «Прелестнице» — стих, написано в 1818 г. , где у него «невольный хлад негодованья» в каждой ямбической строчке:

Пушкин и в эти годы отлично понимал, что поверхностная философия какого-нибудь Кривцова [321] Кривцов Николай Иванович (1791–1843) — брат декабриста С. И. Кривцова, участник войны 1812 г. В 1818–1819 гг. служил в русском посольстве в Лондоне. немногого стоит, понимал — и все же писал ему сочувственные стихи [322] …сочувственные стихи. — Пушкин посвятил Кривцову стихотворения «Не пугай нас, милый друг» (1817) и «Когда сожмешь друг другу руки» (1818). . В чем же тайна этих противоречий? Ее разгадать не так уж трудно, если представить себе восемнадцатилетнего Пушкина и припомнить его отроческие годы, его семью, его педагогов, тогдашний дворянский быт и его африканскую натуру.

Вся чувственность его предков, все темные их страсти бушевали в «маленьком» Пушкине. К тому же эти страсти были не в хилом теле, как это иногда бывает. Пушкин был юноша здоровый, крепкий, мускулистый, гибкий. Он был гимнаст. Он славился как неутомимый ходок пешком. Он умел и любил плавать. Смело ездил верхом, хотя позднее кавалеристы подсмеивались над его приемами наездника. Он отлично дрался на эспадронах [323] Эспадрон — спортивная сабля с клинком. . Известный фехтовальный учитель Вальвиль [324] Вальвиль Александр Александрович (ум. после 1850) — учитель фехтования в Царскосельском лицее. считал его лучшим своим учеником.

Здоровый и страстный, он жадно искал чувственных наслаждений — и что могло тогда остановить его на этих сомнительных путях? Сухой и бесплодный морализм Е. А. Энгельгардта мог только вызвать иронию у такого «вольтерьянца», каким был юный Пушкин. «Религия сердца» сентиментального Жуковского могла только забавлять его своей наивностью. Та социальная среда, в коей он вращался, была вся на ущербе, и «дворянская распущенность нравов» всецело поддерживала его чувственные пристрастия. Французская поэзия, почти вся эротическая и нередко скабрезная, давно уж развратила его воображение. Тщетно Чаадаев пытался внушить своему другу какие-то начала нравственности: у самого Петра Яковлевича в эти годы не было еще цельного мировоззрения, и ему не удалось победить веселый скепсис юного эпикурейца.