Пётр Киле - Дневник дерзаний и тревог

Вообще Петровская Русь имеет больше всевозможных и, может быть, самых существенных черт сходства не с Францией или Германией XVIII века, здесь скорее чисто внешние заимствования бросаются в глаза, а с эпохой Возрождения в Европе, когда складывались национальные языки и литературы, также и новые формы хозяйствования. Именно при таком взгляде становятся понятны и разносторонняя деятельность Ломоносова, и масштабность поэзии Державина, ренессансных по существу.

В живописи Рокотов, Левицкий, Боровиковский запечатлели целую галерею изумительных портретов мужчин и женщин своей эпохи, когда еще столетие назад Русь, кроме иконописи, ничего не знала.

Казалось, литература пребывает во младенчестве (по сути, в состоянии итальянской литературы, когда родились Данте и Петрарка). Но уже явилась целая плеяда замечательных поэтов, и среди них ярчайшая из звезд – Пушкин, творчество которого воплощает величайший взлет художественного гения, один из самых характерных и необходимых признаков Ренессанса.

Лермонтов в отличие от Пушкина, как ни странно, замкнут в христианской традиции. Его вера детски чиста и ясна. Многие стихотворения поэта – жемчужины мировой лирики – это молитвы. В них слышна мелодия столь сокровенной и беспредельной веры, какая в Новое время кажется уже невозможной. Вместе с тем поэт не витал в облаках, в мистических эмпиреях, он скорее ощущал себя падшим ангелом, тоскующим однако не о небе, а желающим вочеловечиться, будто это высший удел. Он любит природу во всех ее чудесных проявлениях, что питает его веру и поэзию его души. И эта его любовь к жизни как бы отвращает его от неба, и поэта, как его Демона, принимают за богоборца. Да и характер у поэта таков, что многие, даже из близких ему людей, не понимали его. А это был возрожденческий тип личности, Данте по поэтическому гению и силе характера, погибший до времени. Ренессансные взлеты человеческого духа всегда сопровождаются трагической коллизией возвратных явлений, либо гонениями властей, либо обращением к Богу, в чем Гоголь хотел найти спасение.

Орест Кипренский, Карл Брюллов, Александр Иванов блестяще представляют ренессансные явления в живописи, как Пушкин и Лермонтов в поэзии.

Развитие литературной критики, от Белинского до Писарева, с одной стороны, и религиозной философии, от Киреевского до Владимира Соловьева, с другой, при всем различии моральных установлений, если присмотреться беспристрастно, по пафосу исканий и даже по стилю близки возвышенным речам мыслителей эпохи Возрождения. Мысль Чаадаева – соединить религию и философию, казалось, запоздалая для Нового времени, - была подхвачена двумя поколениями религиозных мыслителей в России. Но разработка философских основ христианства и вообще мифологии на основе неоплатонизма – один из ярчайших примет эпохи Возрождения.

Любопытно отметить, Владимир Соловьев и позже Павел Флоренский, самые крупные, видимо, фигуры из русских христианских философов, приходят в конечном итоге к эстетике, как некогда Фома Аквинский и Николай Кузанский. Словом, теология, разработанная всеобъемлюще, стало быть, с обращением к античным первоисточникам, предстает, как эстетика, то есть моральная философия перерастает в эстетическую.

Похоже, Алексей Лосев пришел к тому же и всю жизнь занимался столько же историей античной эстетики и эстетики Возрождения, сколько эстетикой как всеобщей философией. Таким образом, он, пожалуй, еще в большей степени предстает как возрожденческий тип мыслителя, чем Владимир Соловьев и Павел Флоренский, один воплощая целую Флорентийскую Платоновскую академию для нашего времени . И его трагическая судьба, и его титанический труд, даже то, что его капитальные исследования вышли в СССР, - говорят как о трагедии России, так и о Ренессансе, бесконечно затрудненном запретами и гонениями, что, впрочем, тоже характерно для эпохи Возрождения.

Этих немногих указаний, самых предварительных, на явление Ренессанса в России, что легко подтвердить историей русского искусства, начиная с XVIII века, пока здесь достаточно. Спрашивается, почему мы не обнаруживаем самосознания эпохи как ренессансной? Наоборот, мы помним сетования критиков, вплоть до заявлений: «У нас нет литературы!», и это в пору расцвета пушкинского гения.

Ренессанс в России не был узнан, осознан по многим причинам. Укажем на две из них. Россия вступила на мировую арену относительно поздно, и всякого рода сравнения с развитыми литературами Европы складывались не на ее пользу. Казалось, нам суждено постоянно догонять Европу. Между тем Россия, как живой организм, развивалась в соответствии со своим возрастом, со своими внутренными законами, заимствуя отовсюду то, что ей сродни, что необходимо для ее роста, как все иные цивилизации.

Вторая причина, может быть, самая существенная, почему ренессансные явления в России не были узнаны как таковые, - это вечный морализм русской интеллигенции, что ныне доведено до абсурда. С точки зрения моральной, независимо, под знаком Бога или политической злобы дня, явления искусства и культуры не могут быть поняты и оценены по существу. Скорее наоборот. Искусство всячески принижается, требуют от него пользы, служения добру, а кончают чернухой и порнухой во имя свободы личности. Радикальная интеллигенция, начиная с декабристов, боролась за свободу народа или личности, принося в жертву в интересах борьбы красоту, по сути, меру вещей, без которой все самые благие пожелания и цели быстро вырождались во зло. Но ведь и повышенный морализм, утопизм исканий и целей – один из самых характерных черт эпохи Возрождения, кроме панэстетизма и индивидуализма.

Так, в виду сложившихся обстоятельств самосознание нации постоянно смещалось, суживалось, обеднялось, то оглядкой на Запад, то поиском исконно русских корней, а более всего уничижением, недовольством условиями русской жизни, ее отжившими формами, в первую очередь самодержавием, в котором усматривали анахронизм, постыдный и грубый. Из песни слова не выкинешь. Революционное движение, начиная с декабристов, оценивало все явления русской жизни только с политической, по сути, моральной точки зрения. Сострадание народу, порывы к свободе – благороднейшие чувства. Под их знаком рождались герои. Они же почти сплошь поэты. Но им мало поэзии. Они жаждут свободы и просвещения для народа. Они знали «одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть». Это были героические личности. С тех пор умонастроение русского общества определялось так или иначе противостоянием интеллигенции и царизма, освободительным движением, что сотрясало Российское государство, ставя его в эпицентр мировых событий. Россия за короткий исторический срок пережила три революции. Можно относиться к революции как угодно, особенно теперь, задним числом, но нельзя не признать, что это был величайший порыв к свободе, к свету, с идеей Новой жизни, что, конечно же, есть ренессансное явление.