Сергей Яров - Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1941 —1942 гг.

Ценнее всего были в это время продовольственные «карточки». Очевидцы тех дней не раз обращали внимание на неестественно разведенные и сведенные руки умерших. Возможно, рылись в одежде еще живых людей, тела которых позднее окоченели от мороза. Г. Кулагин увидел, что даже на сборном заводском пункте, куда приносили мертвых, у них были заломлены руки и выворочены карманы [228] Кулагин Г. Дневник и память. С. 161 (Запись 23 июня 1942 г.). .

«Почти все разуты» – такой деталью заканчивает он свое описание [229] Там же. ; ее отмечают и другие блокадники [230] «Утром, на Пролеткульта, 9 – неуб [ранный] труп с голыми ногами» (Люблинский B. C. Бытовые истории уточнения картин блокады // В память ушедших и во славу живущих. Письма читателей с фронта. Дневники и воспоминания сотрудников Публичной библиотеки. СПб., 1995. С. 160 (Дневниковая запись 14 февраля 1942 г.); «На углу Серпуховской молодая женщина с голыми ногами» (Никольская В. Н. В очередях: ОР РНБ. Ф. 1037. Д. 907. Л. 10); «У нашего дома, у забора, лежит мертвая старуха, ноги босые» (Там же. С. 12). См. также: Михайлов Б. На дне войны и блокады. С. 54. . Снимали обычно валенки, шапки и пальто – для тех, кто месяцами жил в промерзших домах, они имели большую ценность [231] А. И. Винокуров говорит об этом без всяких оговорок (см. Блокадный дневник А. И. Винокурова. С. 250 (Запись 28 февраля 1942 г.)). См. также запись в дневнике М. Тихомирова 8 января 1942 г.: «…Трупы, просто лежащие на улицах, не редкость. Они обычно без шапок и обуви» (Дневник Миши Тихомирова. С. 22). . Весной 1942 г., когда валенками стали реже пользоваться, брали и туфли [232] См. запись в дневнике Л. А. Ходоркова 28 мая 1942 г.: «Труп женщины, кто-то успел снять туфли…» (РДФ ГММОБЛ. Оп. 1-р. Д. 140. Л. 24). . Снимали с мертвых и одежду, причем сообщавший об этом Б. Михайлов отметил, что воровали и те покрывала, в которых покойников выносили (вернее, выбрасывали) на улицу [233] Михайлов Б. На дне войны и блокады. С. 50, 56; см. также Краков М. М. Дневник. 29 января 1942 г.: ЦГАИПД Спб. Ф. 4000. Оп. 11. Д. 53. Л. 10. .

И этим занимались не только тайком, ночью, под покровом темноты. Начальник штаба МПВО Куйбышевского района М. Г. Александров рассказывал, что возле морга лежало много тряпок, одеял, простыней – их заставляли снимать с трупов перед отправкой на кладбище. Он был потрясен тем, что «среди этих тряпок бродило несколько человек, которые выбирали себе более или менее пригодные тряпки» [234] Стенограмма сообщения Александрова М. Г.: НИА СПбИИ РАН. Ф. 332. On. 1. Д.2.Л. 38. . Такое зрелище становилось привычным и, возможно, способствовало притуплению чувства брезгливости; голод и холод довершили дело. Говоря о «разувании» трупов, О. Гречина подчеркивала, что «никто не воспринимал это как мародерство и даже как-то одобряли смелость тех, кто может не дать добру пропасть» [235] Гречина О. Спасаюсь спасая. С. 250. . Ее слова трудно подтвердить другими свидетельствами, но, скажем прямо, едва ли мародерство приобрело бы такой размах, если бы все относились к нему с неприязнью. И заметим, умерших людей обворовывали не только на улицах или в эвакопункте [236] О таком случае рассказывал начальник эвакопункта Борисова Грива Л. С. Левин (Стенограмма сообщения Левина Л. С.: НИА СПбИИ РАН. Ф. 332. On. 1. Д. 77. Л. 8). , но часто и на предприятиях, где, казалось, контроль за порядком был строже [237] На заводе им. А. А. Жданова морг, где складывали трупы умерших рабочих, охранялся, поскольку «туда забирались живые люди и снимали с мертвых сапоги, одежду, что можно было» (Сеничев П. И. Ленинградский судостроительный завод им. А. А. Жданова в 1941—1943 гг. С. 163). .

Примечательнее всего быстрота, с которой нередко действовали мародеры. «Однажды я заняла очередь за хлебом, его долго не везли и я ходила домой греться. Возле тропинки лежала мертвая женщина, вначале она была полностью одета – теплый платок, пальто, валенки, но по мере моего хождения туда и обратно ее постепенно раздевали. Сначала сняли валенки, потом пальто и юбку», – вспоминала М. И. Воробьева [238] Воробьева Л. И. Лунные ночи войны // Откуда берется мужество. С. 77. . О таком же случае говорит иМ. Н. Котлярова [239] «По пути прямо на улице лежали умершие – они были одетые, на обратном пути —…без шуб, без валенок» (Котлярова М. Н. [Запись воспоминаний] // 900 блокадных дней. С. 127). . В различных районах, на разных улицах – один и тот же сценарий действий. Это определенно указывает на их неслучайность, хотя мы и лишены возможности оценить их масштаб. «Под воротами мертвая женщина, босая – утром она лежала в валенках», – записывает в дневнике 23 февраля 1942 г. Э. Г. Левина [240] Левина Э. Г. Дневник. С. 158 (Запись 23 февраля 1942 г.). . А. Н. Миронова, идя в ГорОНО, увидела тела двух молодых женщин, погибших во время обстрела. Возвращаясь через два часа, она заметила, что с них «сняли сапоги и пальто» [241] Миронова А. Н. Дневник. 23 марта 1942 г.: ЦГАИПД СПб. Ф. 4000. Оп. 11. Д. 69. Л. 14. .

Об этом же свидетельствуют воспоминания секретаря парторганизации завода им.

Сталина А. В. Смоловика: «Идешь в партком, смотришь, труп лежит. Позвонишь старику…он был у нас на заводе главным по уборке трупов. Пока тот подойдет, смотришь, труп… раздет – снята обувь и верхнее платье» [242] Стенограмма сообщения Смоловика А. В.: НИА СПбИИ РАН. Ф. 332. On. 1. Д. 113. Л. 14. .

Какая-то не знающая осечки готовность без промедления, не стесняясь ничем, начать грабежи, говорит о многом. Сомнительно, чтобы этим занимался один и тот же человек, кем-то спугнутый и затаившийся – при любых обстоятельствах он бы управился быстрее.

Кем были мародеры, выяснить сложно. Их редко удавалось поймать. Говорили иногда о группах «ремесленников» и этому отчасти можно верить, зная, как они жили и как шли, не стыдясь, на все, чтобы устоять [243] См. сообщение заместителя директора завода им. Молотова Г. Я. Соколова: «Мы получили сведения, что 11 человек ремесленников нашего завода превратились в беспризорников: они не ночуют… в общежитии, ходят по столовым, воруют карточки у больных, по улицам ищут покойников, обыскивают их, забирают деньги и карточки, снимают сапоги… Они были грязные, имели массу насекомых, рваные, распухшие. Когда мы их поймали, они были совсем голодны и стали просить хлеба» (НИА СПбИИ РАН. Ф. 332. On. 1. Д. 117. Л. 4 об.). . И. И. Жилинский обратил внимание на то, что дворники, сгоняя с крылец домов прохожих (их «отдых» часто кончался смертью и приходилось их хоронить), иначе относились к тем, кто был лучше одет: «Даже предлагают присесть на табурет» [244] Жилинский И. И. Блокадный дневник // Вопросы истории. 1996. № 8. С. 3 (Запись 30 января 1942 г.). . И это, по его мнению, не случайно. «Ведь потом он его и разденет». Свидетелем таких сцен он не был (прямо об этом не пишет) и, возможно, это лишь его предположение, поскольку он видел, как «из морга на кладбище увозят голышами» [245] Там же. . Но сам рассказ характерен, учитывая репутацию дворников. Они нередко обменивали и продавали явно чужие вещи. Мало кто знал, сняли ли их с мертвых или вынесли из квартир, откуда уехали эвакуированные и где погибли все жильцы – но все знали, что дворники обязаны были убирать трупы.