Эльхан Мирзоев - Мои останкинские сны и субъективные мысли

Ничего неординарного в этом человеке — грузный, ниже среднего роста. С мясистым лицом. В сером костюме. Пиджак обвислый. Уверен, что его зовут не «Евгений Евгеньевич». По лицу видно — не Евгений Евгеньевич. Нет, это не Евгений Евгеньевич.

Ничего неординарного. Однако хозяин. Правда, играет роль доброго хозяина. Не такого злого, как «Иван Иванович». Особенно, с журналистами. Роль добродушного, но бесцеремонного офицера старшего командного состава со свежей партией «запахов».

Это самое запомнившееся мне усиление. Все остальное — также абсурдно. Чепуха и ерунда. Ещё больше солдат ВВ, омоновцев и техники. Ещё один пост с рамками металлодетектора. И новые стопки списков. Цирк продолжается.

Столпотворение перед входом в здание. Главная новость из России. Все центральные и аккредитованные в России СМИ тут. Шум. Крики. Жарко и душно. Всех журналистов пытаются загнать на маленький пятачок — огороженное железными решетками пространство перед судом. Напоминает, загон под открытым небом. Вокруг — передвигаться тяжело, но можно. А в нашем загоне все прилипли друг к другу, хоть тут же вступай в брачные взаимоотношения. Почти родственники. А приставы всё загоняют, и загоняют свежие партии. Ещё и заталкивают — руками, спиной, плечами. С разбега. Утрамбовывают массу.

Обливаемся потом и обливаем потом — друг друга. Дышим друг другом. Аромат. Жалко девушек. И стыдно перед ними.

Первыми из загона стали ломиться операторы с камерами. Перепрыгивали через металлические заграждения. Улепётывая от приставов. Потом бросились все. Стадом. Была давка. Крики. Рёв. Как на бойне.

Только к полудню успокоилось. В загон затолкали операторов, а всех остальных коллег оставили снаружи. Во внутрь здания суда, а тем более в зал удалось попасть только единицам.

Было около часа дня. Тут из дверей суда выскакивает группа журналистов-информационщиков. Бледные. Ошеломлённые.

Да, да. Это сейчас никто не сомневается. Все предсказатели. А тогда — не верили. Не могли поверить. Эх, надо было спорить на деньги.

Снаружи возобновляется паника. Вначале оцепенели, а потом — суматоха. Никто ничего не слышит. Кричат одновременно: «Что случилось?» «Что там произошло?» А эти тоже: одни не могут сформулировать, другие вообще произнести ни слова. По выражением лиц — можно подумать, что Ходорковский сбежал. Или Шохин разделся голым. «Иван Иванович» овладел креслом судьи Колесниковой.

Вся эта сцена продолжалась несколько секунд, но очень запомнилась.

Оказалось, что пессимистический вариант — дали почти максимальный срок…

Адвокаты вышли уже после нашего прямого включения на НТВ. Дежурные фразы. Махание кулаками от бессилия. Антон Дрель, «защитник и друг» Ходорковского читает его заявление. Вот часть: « Для меня принципиально важно добиться правды и справедливости на родине. Мне известно, что судьба приговора по моему уголовному делу решалась в Кремле… Именно мои недоброжелатели, которым по ночам снится обуреваемый жаждой мести Ходорковский, обречены всю оставшуюся жизнь трястись над украденными активами ЮКОСа. Это они глубоко несвободны и свободными никогда уже не будут. Их жалкое существование — вот подлинная тюрьма. Я же имею полное право говорить все, что думаю, и поступать так, как считаю нужным, не согласуя свои планы с какими-либо кураторами. И потому мое жизненное пространство отныне — территория свободы. Узники же те, кто остается рабами Системы, кто вынужден унижаться, лгать, подличать для сохранения своих доходов и сомнительного положения в этом неприличном обществе… Я буду бороться за свободу — свою, Платона Лебедева, других моих друзей, всей России. И особенно — следующих поколений, тех, кому будет принадлежать наша страна всего через несколько лет. Для них моя судьба должна стать уроком и примером… В моей судьбе теперь нет ничего лишнего, случайного, наносного, никаких жирных пятен. Будущее видится мне светлым, а воздух завтрашней России — чистым. Я потерял место в олигархической тусовке. Но приобрел огромное число верных и преданных друзей. Я вернул себе ощущение моей страны… » Хорошие слова.

Родители Ходорковского. Их было жалко. Два пожилых человека. Которых ломают. Не думаю, что они так счастливы. Законы Природы. Она бьёт по самым дорогим людям. И продолжает бить, даже когда начинаешь сомневаться в прежних принципах. Мать Марина Филипповна говорит, что ожидала такого приговора. А сама плачет. Отец главы ЮКОСа Борис Моисеевич Ходорковский обращается к журналистам: «Я хочу поблагодарить вас всех за то участие, которое вы приняли в этом судилище. Большое вам родительское спасибо».

Он благодарит. Искренне. Но получилось двусмысленно.

Смотрю на коллег. Разочарование. Суматоха. Ах, вы не ожидали? Такого приговора.

Ошарашены?

Уже расходятся.

Я тоже ошеломлён.

Тем, что всё так и закончится.

Смотрю перед собой. На земле, в метре от меня, лежит оброненный кем-то из коллег-фотографов пустой кофр для объектива. Набираю в легкие воздух. Больше. Ещё больше. Ещё!

Сам не ожидал:

— Это бомба!

Слышу свой очень громкий голос.

Нет вначале просто: «Бомба!» А когда рядом стоящие коллеги смотрят в ужасе на меня, громко добавляю: «Это бомба!»

Да, я не мог поступить по-другому. Что-то эдакое я должен был выкинуть. Если не я, то кто же… Мне же больше всех надо было.

Все стали разбегаться.

Ко мне бросились приставы и силовики.

Помню, как один из стоящих рядом со мной коллег — фотокорреспондент — мгновенно посерев, просил меня: «Ты что?! Нет, нет. Не надо». А я успел засмеяться и толкнуть его в бок локтём. Прежде, чем ещё раз крикнуть…

Я так захотел. И потому сделал это.

Почему? Так получилось. Ну, не знаю… Дурак, наверное.

А те, кто воспринимал этот процесс и цирк серьезно, подыгрывал, кто они?

Кто вы?

Я готов отвечать за свои действия. Пусть другие тоже готовятся.

Думаю, надо было крикнуть «Аллаху акбар!» Это была бы оценка на весь этот спектакль. Моя оценка. И добавить: «Свободу Ходорковскому и Лебедеву!» А? Да, это было бы лишним. Наверное, повторить «Аллаху акбар!» Был бы такой постмодерн — пусть разгадывают. Резюме.

Тупо?

Тупо!

Глупо?

Еще как…

Вот и всё, что я увидел за столько месяцев тут, на Каланчёвке, было также тупо и глупо. На глупые, ненормальные действия остаётся реагировать только глупо и неадекватно.

Отстаньте! А они не дураки?! То, что тут делалось — не ребячество?! Не инфантилизм?!

Нет, тогда я тоже думал, что дурак. Но потом понял — поступил правильно! Вернее, естественно. На их неадекватное поведение родилось моё неадекватное поведение. А как они хотели? Чего ждали? Серьёзного, правильного поведения? Буду я с наперсточниками церемониться.