Николай Пинчук - В воздухе - яки

При выходе из атаки комиссар заметил позади себя большую группу двухмоторных истребителей-бомбардировщиков Ме-110. Их было, вероятно, более трех десятков. Немцы, увидев, что наша "чайка" одна-одинешенька, накинулись на нее со всех сторон. Но не дрогнул перед армадой врагов комиссар Данилов, смело вступил в неравный бой. Выбрав момент, он пошел в лобовую атаку на ведущий "мессершмитт". Гитлеровец не выдержал и отвернул в сторону. Сделав энергичный доворот, Данилов оказался в хвосте у другого "мессера", поймал его в прицел, нажал гашетки. Но выстрелов не последовало - кончился боезапас.

Фашисты, видимо, поняли, в чем дело, и плотным кольцом окружили безоружную "чайку". Пушечно-пулеметные очереди насквозь прошивали беззащитный истребитель. Очередной снаряд разнес обшивку крыла. "Чайка" вздрогнула, перевернулась и перешла в штопор. С ужасающей быстротой приближалась вемля. Это единственный случай, когда летчик не бывает ей рад. В такой момент хочется, чтобы земля была как можно дальше от падающего самолета, от тебя. В этом может быть спасение. Андрей Данилов до боли в скулах стиснул зубы, напряг все силы, пытаясь вывести машину из смертельного штопора. В 600 метрах от земли неимоверными усилиями ему это удалось сделать.

- Молодец, "чайка"! - всей грудью вздохнул комиссар и ойкнул.

По животу словно ударили молотком. Из-под шлема по лицу струилась кровь, застилая глаза. Она сочилась и из плеча, и из левой ноги. Кровью наполнилась перчатка левой руки. Стало трудно управлять сектором газа. Голова, словно свинцовая, отяжелела. Летчик временами терял сознание, а когда протирал глаза, то вновь видел рой немецких самолетов.

"Не отстанут, гады, будут добивать", - подумал Андрей.

И действительно, один фашист вплотную притерся к крылу "чайки" н, нахально ухмыляясь, показал пальцем на землю. Сомнений не оставалось - его вели в плен. Эта мысль будто огнем обожгла Данилова.

- Коммунисты не сдаются! - крикнул комиссар.

Медное лицо немца расплылось в улыбке, когда он увидел, что советский летчик вытянул за борт руку. Этот жест фашист принял за знак согласия. Но присмотревшись получше, очевидно, разглядел кукиш, и его лицо исказилось в злобной гримасе.

- Накось, выкуси! - выдавил Данилов и, довернув свой израненный "ястребок", рубанул винтом по плоскости вражеской машины.

Оба самолета в беспорядочном падении понеслись к земле. Это был один из воздушных таранов, проведенных в первые часы войны.

Бой проходил поблизости от аэродрома. С земли видели, как падали оба самолета, и решили, что наш летчик погиб. Уточнить же было невозможно, так как рядом высадился вражеский десант, и наши войска с боем отходили. Весть о гибели комиссара Данилова в боевых донесениях пошла по инстанциям и таким образом дошла до штаба и политуправления Военно-Воздушных Сил.

О беспримерном подвиге и геройской гибели старшего политрука написали армейские газеты, были выпущены специальные плакаты, листовки. Так, на плакате из серии "В бой за Родину" фотография Андрея Данилова была помещена рядом с портретом легендарного Николая Гастелло. 8 июля 1941 года газеты опубликовали Указ Президиума Верховного Совета СССР о посмертном награждении орденом Ленина летчика-истребителя А. С. Данилова. Но комиссар оказался жив. Истекая кровью, он сумел каким-то чудом посадить на брюхо истерзанную "чайку" и потерял сознание. Подбежавшая девушка с трудом вытащила его почти бездыханное тело из кабины самолета. Это была фельдшер понтонного батальона Нина Горюнова. Подоспевшие жители деревни Черлены укрыли летчика в ближнем лесу. Но, когда Данилов пришел в себя, он попросил перенести его к самолету.

- Если суждено умереть, то хочу около своей верной "чайки", - тихо сказал комиссар.

Его желание было исполнено. Любопытные мальчишки насчитали в изрешеченном "ястребке" 136 пробоин. Вскоре снова пришла военфельдшер Горюнова. Она перевязала летчику раны. Когда снимала левый сапог, оттуда выпала пулеметная пуля. Данилов попросил фельдшера достать из брюк часы отцовский подарок. Но они оказались разбитыми вдребезги. Нина завернула все, что осталось от часов, в носовой платок, положила туда пулю и протянула Андрею Степановичу:

- Держите, комиссар, свои боевые реликвии!

Разбитые часы А. С. Данилова и пуля сейчас хранятся в Минске, в музее истории Великой Отечественной войны.

После перевязки Горюнова попросила отнести носилки с летчиком в хату Степаниды Степановны Вишняковой, у которой она квартировала. Уложив комиссара в постель, военфельдшер попрощалась и побежала догонять свой батальон. А перед Андреем прошла вся его жизнь.

Данилов вспоминал, как он, крестьянский парень с Поволжья, по комсомольской путевке пришел в авиацию. Ему тогда минуло 20 лет. В 1932 году вступил в Коммунистическую партию, а через год успешно окончил Оренбургскую школу пилотов. Затем служба в гомельской штурмовой бригаде "Ультиматум", Бобруйск, Скидель... Военная служба накрепко связала летчика с Белоруссией. И вот он лежит израненный. Где сейчас жена, детишки? "Если выживу, а выжить я должен, - думал Андрей, - то обязательно сведу счеты с фашистами".

Он забывался и проваливался в короткий беспокойный сон. Во сне ему чудился смертельный штопор, нагло ухмыляющееся лицо фашистского аса. Данилов со стоном вздрагивал и просыпался. В горле пересыхало, и он тихо просил пить.

Хозяйка дома старательно ухаживала за раненым. Через несколько дней пришли военные санитары и увезли Данилова в санчасть понтонного батальона. Военврач Лизогуб, наблюдавший за воздушным поединком, подошел к комиссару и сказал, что его хочет видеть немецкий летчик, которого он таранил. Оказывается, гитлеровец выбросился с парашютом и остался жив, только повредил ногу. Данилов, хотя и чувствовал себя плохо, дал согласие на такую непредвиденную аудиенцию. Он сразу узнал вражеского летчика. Спесивость и самоуверенность и тут не сходила с лица немецкого майора.

- Я есть ас. - Гитлеровец показал на железные кресты. - Это за Бельгию и Грецию. А кто ты? Данилов зло сверкнул глазами:

- Я советский человек, а ты обыкновенная фашистская сволочь!

На этом аудиенция закончилась.

...Поезд увез израненного комиссара на восток, в тыловой госпиталь. Потянулись долгие недели лечения. Не успели еще раны полностью зажить, а Данилов уже выписался из госпиталя. Прибыв в Москву, позвонил в отдел кадров политуправления ВВС.

- Как? Как, вы сказали, ваша фамилия? - раздалось в трубке.

- Старший политрук Данилов. Андрей Степанович Данилов, - повторил он.

- Сейчас не время шутить, - послышался строгий голос. - Комиссар Данилов погиб в неравной схватке в первый день войны...

А когда Андрей Степанович зашел к кадровикам, они долго беседовали с "погибшим" летчиком, прежде чем дали ему направление в часть.